Гермиона-ебанная-тварь-Грейнджер.
Девушка была в смятении и по-другому о себе уже просто не могла мыслить. Она не понимала что происходит, зачем, а главное почему? С одной стороны Теодор, с которым уже не просто флирт, а в некотором роде серьезные отношения. С другой стороны Драко, который какого-то черта решил, что можно ее поцеловать.

— Но ты ведь ответила, дура.
— Ответила, но почему… сама не знаю.
— Во всем виноват его щенячий взгляд.
— Ой, заткнись не напоминай.

Разговоры с самой собой немного приводили девушку в чувство. Когда Гермиона просто обдумывала сложившуюся ситуацию, то ей казалось, будто хуже уже некуда. Нужно просто рассказать все Нотту и он тут же ее бросит. Торг. Депрессия. Принятие. Когда же девушка озвучивала мысли вслух, то вполне находила достойное объяснение, почему ее чертов рот приоткрылся под натиском Малфоя.
Господиблятьбоже.
— Ты просто не выдержала его взгляда. Хватит корить себя. Как сказала бы Джинни: в жизни нужно попробовать все.
Гермионе хотелось провалиться сквозь землю. Она прекрасно знала, что испытывает чувства к Тео. Совершенно точно хочет быть с ним. Но ей не было оправданий. Впрочем, Малфою тоже. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться — они между собой хотя бы минимально, но точно обсуждали ее саму и ее новый статус. Тогда почему Малфой сделал это?

Драко зашел в комнату и намеренно игнорировал ее присутствие. Даже не взглянул толком, когда Гермиона благодарила его за то, что он вступился за нее. Грейнджер была от этого в бешенстве. То проявляет излишнее внимание, то ведет себя настолько отстраненно, что хочется ударить его аристократическое, выхоленное лицо, чтобы привести в чувство. И ее не устраивал подобный расклад. Настолько, что Гермиона поднимается на ноги и в несколько шагов преодолевает расстояние между ними, притягивая к себе и крепко обнимая. Она только что, буквально, вторглась в его личное пространство. Еще и при Тео. Однако, девушка была в полной уверенности, что Нотт без слов поймет этот ее порыв и не скажет ни слова против.
— Малфой, ты можешь не язвить, а просто принять благодарность? — шепчет Гермиона, не решаясь поднять на него взгляд, чтобы не встретить в его глазах отвращение. — Для меня твой поступок многое значит. Спасибо.
Позади них послышался возглас, который заставил девушку расплыться в улыбке. Теодор снова придумал нечто, что способно привести их в чувство? И даже заинтересует отчужденного Драко? И оказалась права. Парень вовремя решил взять ситуацию в свои руки и мгновенно заставил двух человек следовать неукоснительно своим указаниям. Гермиона как завороженная его улыбкой с ямочкой на щеке, тут же взяла тарелку и подхватила с кровати Нотта свою сумку.
Когда же вся троица оказалась возле ее двери, Тео будто специально издевался над ней, делая недвусмысленные намеки. Кожа начала гореть и к щеками прилил румянец, заставляя слизеринца разразиться громогласным смехом. Переглянувшись с Драко, который тоже явно ошалел от выходок своего друга, Гермиона протянула руку в приглашающем жесте и позволила парням войти. Малфой был явно удивлен тому, что оказался в какой-никакой, но женской обители. Теодор же чувствовал себя здесь как дома. Они оказались на балконе и все вместе залипли на и вправду чудесный вид. Благодарно чмокнув Теодора в щеку за плед, девушка намеревалась просто постоять немного с ними, а потом ретироваться, чтобы не мешать и не раздражать своим присутствие Драко.
— Не мечтай, Теодор, у меня единственной, было больше предметов, чем у обычных студентов. А значит и баллов больше при любом раскладе. — Гермиона вдруг замерла, медленно осознавая, что именно сейчас ляпнула. Краснеть второй раз за пять минут пришлось быстро, потому что она столкнулась с двумя изумленными взглядами, которые явно требовали подробностей. — Ну-у-у, раз все маховики уничтожены, то наверное сейчас можно признаться… На третьем курсе, я пользовалась одним из них, чтобы присутствовать на всех возможных курсах в Хогвартсе, кроме Прорицания, как вы знаете.
Смущенно улыбнувшись, Гермиона всучила тарелку Драко, которому она и предназначалась и просто села на пол на балконе, устало прильнув спиной к стене позади себя. Этот вид и вправду умиротворяет. Сейчас не было ужасающих мыслей о прошлом, будущем и настоящем. Настоящее, по-крайней мере сегодня, делало ее абсолютно счастливой. Что удивительно…в компании двух слизеринцев.

Странно было вот так сидеть на собственном балконе в Хогвартсе с мальчишками, с которыми ее раньше связывала только неприязнь. В лучшем случае. Рядом с ней сейчас не Гарри и не тем более Рон. Гермиона объективно понимала, что Золотое трио давным давно распалось и держалось на одной дохлой волосине под названием “общие воспоминания”. Каждый начал жить своей жизнью. Гарри ударился в работу, Рон влюбился и скоро женится, и только Гермиона отчаянно цеплялась за ниточку, которая держала ее в магическом мире — Хогвартс. Ведьма дала себе год, чтобы понять хочет ли оставаться в этом мире или все же вернется в маггловский. Квартира уже давно куплена, документы об окончании средней школы давно подделаны. Оставалось только определиться: идти работать в мире магии или, возможно, поступить в университет.
И вот, спустя всего каких-то полтора месяца, Гермиона Джин Грейнджер, будучи в здравом уме и твердой памяти, вдруг вваливается в омут общения с двумя, весьма своеобразными, слизеринцами. В Серебрянном трио прошла замена игроков и место Пэнси вдруг заняла она, с одним лишь маленьким уточнением — романтический интерес. И если с Теодором все более менее было понятно: взаимные чувства, схожесть характеров, понимание друг друга с полуслова, нежность, желание и относительно общие увлечения, — то с Малфоем было хер пойми что… И это еще мягко сказано.
Тот поцелуй, пару недель назад, выбил у нее весь дух и остатки мозгов. Черт подери, Гермиона думала, что самым постыдным действием в ее жизни будет рука Теодора в ее трусах, когда они даже не были парой. Тогда она поддалась порыву, горячим речам и вызову в глазах кучерявого слизеринца. Парень тогда будто вдохнул в нее жизнь. Но оказалось, что какой-то невинный поцелуй может со стороны выглядеть в разы хуже. На момент, когда Драко решил совершить столь неожиданный поступок, Гермиона вовсю флиртовала с Ноттом и была уверена, что через пару недель они могут пройти следующую базу. Или как там в футболе? А тут… ее ртом и сознанием в один миг завладел другой. Тот, кто всю сознательную жизнь делал ей больно, обзывая не столь невинными словами, отличии от нежности того поцелуя. Кажется, ее кожа все еще помнит осторожные прикосновения к ее лицу, когда слизеринец склонился ближе.
Нотт, в их первый поцелуй в библиотеке, целовал ее жарко, страстно, дико. А Малфой – осторожничал, заставляя приятное чувство растекаться патокой по телу. Черт.
Девушка вернулась в реальность из собственных мыслей и застала парней обсуждающими ее “подвиги”. Хмыкнув, она только ласково глядела на Нотта, который, кажется, решил, что самое время наконец ответить Малфою на вопрос “что между ними?” воочию. Однако, Гермиона случайно задевает сумку ногой и в тишине слышится звон припасенной бутылки огневиски. Когда она укладывала свой багаж, то мысленно ставила галочки в пользу нелегального провоза алкоголя в школу:
– на случай непредвиденной депрессии ☑
– на случай вечеринки ☑
– на случай необходимости поиска быстрого подарка ☑
– на случай “захочется выпить” ☑
– на случай если будет слишком одиноко ☑
– на случай… если два парня придут в ее комнату покурить на балконе? ☑
Все случаи показались Гермионе довольно весомыми. К счастью.

После выпитого алкоголя и пары кругов дурацкой игры, Грейнджер была готова сказать, что чувствует себя счастливой рядом с ними. Общение с двумя слизеринцами, конечно, выбивалось из привычного для нее способа коммуникации с Гарри и Роном, но очень приятно ложилось на душу, как вдруг… Теодор задает вопрос, от которого внутри все обрывается, ладошки становятся потными и хочется ринуться с этого блядского балкона головой вниз. Девичий рот открылся скорее автоматически, но отсутствие дыхания от шока не позволило ей объясниться. Краска прилила к лицу буквально пылающим огнем. Она переводит взгляд сначала на Теодора, а потом на Малфоя. Он что, рассказал ему? Но по ахуевшим глазам Драко стало ясно, что он в таком же неведении что происходит, как и она сама.
— Слабо, сделать это снова?
Господиблятьбоже.
Глаза Гермионы невольно округляются и она даже подпрыгивает на месте, чтобы что-то сказать, как вдруг Малфой перехватывает ее за голову, цепляясь за волосы и впивается в ее приоткрытый рот с новым, яростным поцелуем.

Секунда. Гермиона в растерянности замирает.
Вторая. Прикрывает на какое-то мимолетное мгновение глаза.
Третья. Позволяет Малфою углубить поцелуй.
Четвертая. Стонет. То ли от желания, то ли от гнева.
Пятая. Попытка вырваться заканчивается осознанием, что Драко вошел в кураж и вряд ли остановится.
Шестая. Она хватается рукой за ладонь Теодора на своем бедре и крепко ее сжимает, явственно ощущая ответную реакцию. 
Седьмая. Легонько отвечает на поцелуй, мазнув нижнюю губу парня язычком.

Казалось, что они целовались вечность и как только Малфой наконец отпустил, девушка сделала несколько глубоких вдохов и прикрыла лицо руками, подтягивая к себе колени и разворачиваясь к Нотту, в глупой попытке спрятаться в его грудили или где-то подмышкой.
В этот самый миг, Гермиона больше всего на свете хотела спросить… зачем он так с ней? Однако, взгляды, которыми обменялись парни между собой, заставили ее осесть на месте. Они это специально?
— Я никогда не хотел переспать ни с кем из присутствующих, — искоса Гермиона замечает, как Малфой поднимает свой стакан и выпивает, давая понять, что хотел переспать… с ней… или с ним? Ну, целовал-то он ее, а не Теодора. Логично. Пьяный мозг отказывается воспринимать происходящее в той степени адекватности, которая требовалась. Нотт не отставал от своего лучшего друга и тоже опрокинул в себя содержимое стакана. Оставалась только Гермиона, которая за все это время даже не шелохнулась. Глядя на свой огневиски, что буквально каплями оставался на дне, девушка боролась с тем, чтобы открыто признаться в своих чувствах… к кому? Теодор и так в курсе, что она влюблена в него. Остается Драко… Но кем она будет, если сознается, что огонек странных чувств загорелся после их первого поцелуя. А после сегодняшнего — медленно, но верно разгорается еще больше?
Гермиона сделала это. Выпила остатки огневиски и отставила стакан под ноги Теодору, давая понять, что собирается сделать паузу.
— А теперь думайте, с кем из вас… — договаривать фразу не требовалось. Все и так было понятно. Девушка встает и сбрасывает с себя плед, позволяя холодному воздуху окутать всю себя. Делает глубокий вдох и возвращается в комнату, собираясь достать еще бутылку маггловской текилы, потому что… ей необходимо забыть это все. Пусть происходящее будет пьяным бредом, чтобы потом оправдаться.

Он не думал, не рассчитывал, не надеялся. Он не ожидал от себя того, что произошло – игра заставила его выпить. Еще больше он не ожидал этого от Гермионы. Хотя, один глоток бы она точно сделала. Драко видел, как она смотрит на Тео, как краснеет, когда кудрявый касается ее, невзначай. Ей это нравилось, скрывать было бесполезно. Она, даже если этого не осознавала, как не осознавал Драко, хотела переспать с Теодором. Но что касается Малфоя…

Их отношения изменились, глупо было это отрицать. Они не стали дружескими, близкими, Драко и Гермиона не были любовниками, во всяком случае, у Тео с ней в этом плане было больше общего. Что же было между Малфоем и Грейнджер? Их прогулка в Хогсмид, полная странных взглядов и двусмысленных вопросов. Они как будто проверяли друг друга, одинаково не доверяя, желая, но боясь открыться. Они враги, так всегда было, когда в один момент главные герои меняются местами это не так просто переварить. Ее поступок, такой решительный, правильный. Она защитила Нотта даже лучше, чем защитил бы его сам Малфой. Он был импульсивен, резок, самоуверен. Не исключено, что его попытки вступиться за друга окончились бы для блондина тем же – отдыхом в больничном крыле. Она справилась, не раздумывала, поступила так, как велел ей ее разум. Или сердце? Интересно, к чему Гермиона прислушивается чаще.

Теодор точно слушал свое сердце. В первую очередь этот сорванец делал, а только потом думал. Драко был таким раньше, до войны. До событий, из-за которых ему сказали не высовываться, не привлекать внимание. Раньше он делал только то, что хотел, а не то, что надо, не то, что было правильно. Можно ли сказать, что тот Драко, чья душа не была обременена, очернена всеми произошедшими после событиями, был настоящий? Что это в его натуре - действовать по наитию, исходя из того, что ему хочется, а не так, как было бы правильно?

Она встала, сбрасывая с плеч покрывало. Не обернулась, оставляя парней одних на балконе. Всего минуту, одну минуту нужно подумать. Теодору не требовалось даже этого времени, он встает, Драко, замечая неровную походку или просто неосторожность Нотта, встает следом. Не нужно думать. Думать – это последнее, что стоило бы сейчас делать. Почему ему кажется, что сегодняшний вечер уже обдумали за него? Почему Теодор так поступает? Раньше они договаривались, если планировали вскружить голову какой-нибудь девушке. Тем более, если собирались участвовать в этом оба. То, что происходит сейчас выбивается за грань понимания Драко. Будто сон, наваждение, мираж. Что-то настолько нереальное, невозможное, что никогда не поверишь, даже если увидишь собственными глазами. Это чушь, берд, искажение пространства. Можно придумать сотню объяснений происходящему только потому, что не готов принимать реальность. Но она была такова. Гермиона Грейнджер, Теодор Нотт и Драко Малфой.

Малфой часто дышит, сердце колотится, алкоголь разогнал кровь по венам до бешеного темпа. Теодор входит в комнату первый, тут же оказываясь перед лицом Гермионы. Драко замер, сделал глубокий вдох прохладного влажного воздуха. Сердце гулко стучит, напоминая о себе, в голове шум, как признак того, что здраво мыслить все равно не получится. Малфой делает шаг, затем еще один. Останавливается, принимая своей грудью легкий толчок от спины Гермионы.

Драко поднимает ладони, скользя по спине девушки, по ее бокам. Она откинула голову назад, наслаждаясь ласками Теодора, Малфой воспользовался моментом, прикасаясь губами к открытым участкам ее кожи. Обжег дыханием ухо, ниже, языком по шее. Пуговица за пуговицей ее рубашка поддается, блондин помогает ей спуститься с плеч. Губы слизеринца касаются ее лопатки, он отодвинул ее волосы в сторону. Лямку бюстгальтера он постепенно спустил вниз сначала с одной стороны, потом с другой.

Руки переместились вперед, пока Теодор владел ее губами, Драко медленно добрался до пуговиц ее брюк. Несколько секунд и одежда на талии Гермионы ослабла, позволяя Малфою спуститься ниже. Он решил действовать сдержано, не наседая на девушку сразу, поэтому оставил руку поверх ее белья, через него надавливая на чувствительную точку. В брюках становилось предательски тесно, Гермиона наверняка ощущала это своей поясницей. Драко оставил на плече гриффиндорки слабый укус, нашел ее руку и завел за спину, настойчиво заставляя дотронуться до себя через одежду. Он прижал ее ладонь к своему вставшему члену, от ощущения ее касаний даже через ткань кружилась голова. Малфон опустил голову, упираясь лбом в ее затылок, нашел в себе смелость отодвинуть край ее белья. Избавиться от преграды между его пальцами и ее влажными половыми губами.

Гермиона не могла перестать дрожать. То ли от первого оргазма в исполнении Драко Малфоя, то ли от слов Теодора Нотта, то ли от осознания, что она позволяет делать этим двоим с собой. Господи, да буквально пару недель назад они с Джинни обсуждали, что Лаванда никогда бы не смогла заполучить Рона, если бы не дала ему на первом свидании. Она порицала другую девушку, а при этом сама позволяла одновременно двум парням ласкать себя. Бесстыдно стонала, прикрывала глаза от блаженства, закусывала нижнюю губу, сосредотачиваясь на собственном удовольствии. Лицемерка Грейнджер.
— … не захочешь — не будет. — успокаивающий голос Теодора заставил девичье сердце оборваться. Хотелось закричать — хочу! — но смущение и воспитание не позволяло сделать это. Одно то, что она целовалась с ними обоими, доводило Гермиону до нервного тика, что уже говорить о происходящем прямо сейчас?
Перед глазами стояла сцена, когда они с Теодором впервые остались наедине и он бессовестно воспользовался положением, заставляя кончать ее под своими пальцами, глядя прямо на их отражение в зеркале. Она хорошо запомнила тот день. Тот момент. Тот взгляд парня, что был готов отдать ей всего себя, лишь бы получить желаемое — абсолютное чувство свободы. Для нее. В тот день первые оковы пали с ее плеч и позволили быть безрассудной. Так в чем проблема сделать это сейчас?
Гермиона поддается Тео, который уверенно потянул ее в сторону кровати. В нем столько нежности, ласки, надежды. Именно благодаря ему, девушка сейчас не сбежала, не спряталась, а продолжает участвовать в этой странной игре на троих. На какое-то мгновение она пересекается взглядом с Драко и сглатывает. Если Тео можно было сравнить с океаном, который то тихий, то шумный, то грозный. Драко же буквально пылал, неся в себе адский огонь. Резкий, беспощадный, завораживающий. Гермиона Грейнджер попалась в эту ловушку, что слизеринцы расставили будто силки. Попалась и не жалеет. По-крайней мере сейчас.
Все происходит будто в предрассветном тумане. Светло, свежо, влажно. Сердцебиение троих заменяет пение ранних пташек. Она обожала утро, так же как обожает свое состояние рядом с ними двумя. С ними Гермиона Грейнджер не героиня войны, не золотая девочка, не гриффиндорская заучка, а девушка. Взволнованная, привлекательная, влюбленная. Тео и Драко подарили ей ту самую уверенность в себе, которой ей так не хватало. В ушах больше не стоял звон слов Рона, который некогда бросил ей:
— Ты такая ханжа. Тебя никто и никогда не захочет.
Захочет… просто ты был не тем парнем.

Гермиона выгибается навстречу райскому наслаждению, когда Нотт приникает к ее нежным, истекающим от желания, половым губам. Рукой вслепую нашарив его голову, девушка запустила ему пальцы в волосы и нежно гладила, периодически сжимая в кулак любимые кудряшки. Драко приблизился и не остался в стороне. Поглаживал ее тело, медленно идя вверх, склонился ниже, а затем… его пальцы проникли девушке в ротик, заставляя почувствовать собственный вкус. Казалось, что Гермиона сейчас умрет от смущения, но то, как парень в этот момент смотрел на нее, заставило ее простонать от удовольствия. Его кадык нервно нырнул вниз и волшебница расплылась в улыбке, когда он наконец одарил ее губы жарким поцелуем.
Гермиона оказалась права: Тео стал для нее спокойной, нежной гаванью, а Драко — адским котлом, в котором изредка подают прохладительные напитки. Два наркотика, а абсолютно разным составом, но на которые Грейнджер окончательно и бесповоротно подсела. Когда девичья ручка оказалась за резинкой трусов Малфоя, гриффиндорка на мгновение замерла, изучая его возбуждение с особенным, почти энклопедическим интересом. Кажется, слизеринки, которые слишком громко обсуждали секс с ним — не лгали. Идеальные пропорции. Ее маленькой ладошки не хватило, чтобы обхватить его в диаметре. Она медленно, но верно начала двигать рукой, срывая первый стон с губ Драко. Ей было ужасно страшно, но то, с каким упоением парни дарили ей ласку, Гермионе захотелось в ответ быть такой же благодарной.
Почувствовав, как Теодор замер, девушка перевела взгляд на него и заметила, как тот расправляется со своими брюками. Закусив губу, волшебница благодарила Мерлина, что позволил ей прикоснуться к прекрасному, пусть даже и на одну ночь… Тео с мягкой улыбкой на лице, призвал какую-то склянку с зельем из сумки, валявшейся на полу, выпил и вернулся к ней. В этот раз он пошел поцелуями дальше вверх по ее плоскому животу, заставляя мурашки бежать по коже. Парень пристроился к ней, мягко поглаживая бедра и талию, после чего опустился на девушку, приятно давя своим весом и кладет голову ей на свободное плечо, шепча:
— Я пиздецки хочу в тебя. — Это признание обжигает, заставляя Гермиону пылать желанием еще больше. Она облизывает пересохшие губы и поворачивает лицо к нему. Кивок… и они друг друга понимают без слов. Гермиона чувствует, как он пристроил головку члена к ее лону и одним резким движением вошел, заставляя девушку вскрикнуть. Слезы хлынули из глаз, Малфой оторопел, позволяя гриффиндорке уткнуться лбом себе в грудь, а Нотт ласково и утешительно целовал ее плечо, не двигаясь и давая ей время.

К черту правила, к черту нормальнось. Все рамки дозволенного стерлись в тот момент, когда Теодор сказал Драко ее поцеловать. Такое странное чувство в груди трепетало после этого момента. Помимо ощущения нереальности происходящего, разумеется. Что это было? Возбуждение, это точно. Что-то еще? Чувство, что после этой ночи все изменится? Малфою так не казалось. Слизеринцы были самым развязным факультетом, зеленые собрали в своих рядах беспринципных, аморальных и испорченных студентов, не знающих о таких словах как честь, совесть, достоинство и долг. Они врали друг другу в глаза и за спиной, изменяли, бесконечно использовали. С улыбкой на лице, самой искренней из своего арсенала, здоровались с тобой утром, а уже к обеду подливали яд в твой тыквенный сок. Когда кто-то говорит, что у него отношения со слизеринцем, то никто не поедставляет себе долго и счастливо. Все закатывают глаза, сочувствуя бедняжке, ведь она точно еще натерпится.

В другое время Драко бы не стал так осторожничать. Он не понимал, почему, сгорая от желания, продолжает сдерживать себя. Было ли дело в том, что это была Гермиона или в чем-то еще он не знал. Ему было хорошо, пиздец как хорошо от ее влажного рта, от ее стонов, звучащих в его губы. Он сжимал ее грудь, теперь уже не так сильно, после того как ручка Гермионы обхватила его член. Драко хотелось взвыть, он закатывал глаза за сомкнутыми веками, сдерживал дрожь своего тела. Он спустил брюки вместе с бельем, освобождая себя из тесного плена ткани и давая ладони девушки больше свободы. Она дейвствовала осторожно, очень несмело. Два слизеринца в ее комнате, она без одежды, без единого шанса убежать. Он не представлял, какой хаос сейчас творится в ее голове. Блондин положил свою руку поверх ее на члене, сжал, направляя Грейнджер, делая ее увереннее, показывая, как нужно и как будет лучше. Она быстро справилась, Малфой прервал поцелуй, чтобы закусить губу от наслаждения. Черт, Грейнджер, кто бы мог подумать, что захочется кончить от твоей ручки, блять.

Дыхание Драко участилось, он заметил, что Теодор встал, сделал несколько шагов в сторону. Что-то выпил, вернулся, но уже не опустился обратно. Малфой медленно глубоко вдохнул, наблюдая, как друг нависает над ней, как направляет себя, как одним толчком входит в напряженное тело Гермионы. Блондин ожидает услышать стон, но вместо этого слышит вскрик. Девушка отстраняется от Нотта, словно пытается спрятаться от боли, утыкается в шею блондина, стискивая в пальцах его рубашку. Что... что блять? То есть все это... она что, мать вашу, только что потеряла свою девственность? С ними? С ними обоими сейчас? Не укладывалось в голове, нет, этого просто не может быть. Драко ошарашено взглянул в лицо Теодора, но тот был слишком занят тем, что он сейчас чувствовал. Ее, всю ее, то, что он получил только что. Чувствовал, как она, бесконечно влажная после оргазма от пальцев Малфоя, мокрая от языка Теодора, приняла его в свою тесноту, разрешила стать первым мужчиной в ее жизни. Так ли она представляла себе свой первый раз? Как в самой смелой фантазии, словно на страницах запретных книг для взрослых. Драко не осуждал Теодора. Будь он на его месте сделал бы тоже самое.

Малфой аккуратно поднял лицо Гермионы к себе. Коснулся губами влажных дорожек на ее щеках. Обнял ее, мягко зашептал на ухо, что все будет хорошо, что она прекрасна. Что она очень красивая, что ей не о чем беспокоиться. Он целовал ее закрытые веки, кончик носа, уголок губ. Он аккуратно гладил ее волосы до тех пор, пока не почувствовал, что она перестала сжиматься в комок. Драко нашел ее губы, мягко поцеловал, осторожно скользнул в ее рот языком. Неглубоко, неспешно. Его ладонь нашла ее грудь, оглаживая соски. Теперь он не был настойчив, сейчас он действовал мягко. Ее мимолетная боль скоро пройдет, уступая место невероятному наслаждению.

Теодор начал медленно двигаться, Гермиона вцепилась в Драко, оставляя глубокие следы от ногтей даже через рубашку. Он осторожно спустил свою руку с ее груди ниже, по животу, дальше. Он чувствовал движение тел Гермионы и Теодора, как он входил в нее, сдерживая свой пыл, давая ей время, чтобы привыкнуть. Малфой коснулся пальцами мокрого клитора девушки, ласково погладил чувствительный бугорок, помогая Гермионе справиться с болью, заменить ее на совершенно новые, невероятные, пиздец какие приятные чувства. Это ее первый раз и стоило бы подумать еще о том, что ей охуеть как повезло, что сейчас с ней не Рон Уизли, который вряд ли способен был на что-то, кроме засунуть, высунуть и уйти. У него уже был опыт в поломке палочки, с чего бы в этом деле рассчитывать на его успех? Он бы не подарил ей ту ласку, которой ее одарили сегодня. Никто кроме Драко и Теодора не стал бы вести себя с ней так трепетно, так осторожно. Можно было бы сказать, что ради нее они пошли на уступки, сдерживая свой пыл, но это было бы ложью. Ведь именно из-за того, что они не могли и не хотели сдерживать себя, они оказались здесь.

Слезы на щеках Гермионы быстро высохли. Драко, продолжал ласкать ее пульсирующий клитор, ловил легкие стоны из ее приоткрытых губ. Теодор шептал ругательства, звуки секса слились в самую прекрасную музыку. Нотт перехватил губы девушки, Драко отстранился, встал с постели. Он освободил себя от оставшейся одежды, наблюдая, как друг закидывает на себя ее ноги, как гармонично двигаются их тела, опаленные страстью. Будь на месте Малфоя кто-то другой, он бы решил, что он лишний. Что этим двоим не стоит мешать, что это их момент и ему нечего здесь делать. Но сейчас с Теодором и Гермионой был не кто-то другой, а Драко. Он не станет отступать назад, особенно когда так хочется, пиздец как сильно и как давно уже хочется почувствовать на своем члене ее губы.

Малфой вернулся обратно на кровать, все его тело было напряжено, как натянутая струна. Он встал на колени возле лица Гермионы, вернул ее ладонь на свой член. Он не был настойчив, не вмешивался, он понимал. Даже если ему пиздец как сильно хотелось отбросить все условности, это был ее первый раз. И любое неверное действие могло возыиметь непредсказуемые последствия. Теодор повернул голову Гермионы в сторону Драко, отпуская от поцелуя ее губы. Он склонился над ухом девушке, провел пальцами по ее мокрым губам подталкивая ее к своему другу. Малфой приблизился, касаясь членом рта Гермионы. Она осторожно распахнула губы и слизеринец не заставил себя долго ждать, подался вперед. Драко охнул, с силой стукнул ладонью в стену над изголовьем кровати. Ему нужна была опора. Блять... он закрыл глаза, сжал их крепко, справляясь с волной от наслаждения в теле. Он медленно двигал бедрами, уже не сдерживая протяжных стонов и громкого тяжелого дыхания. Ее мягкий, влажный рот, ее губы на его члене, от этого вида просто сносило крышу. Драко направлял себя в нее рукой, его колени задрожали от желания втолкнуться в рот Гермионы на всю длину. С каждым движением он проникал глубже, несколько раз вытаскивал, давая ей сделать глоток воздуха, размазывая пальцами по ее губам растекающуюся слюну.

Конечно, Гермиона, как и любая девушка, много раз представляла свой первый секс. Однако, явно не так, как это произошло на самом деле. Не со слизеринцем, ни тем более, когда их двое. Ее сердце колотилось как бешенное, когда Теодор наконец вошел в нее. Боль сковала низ живота настолько сильно, что слезы нехотя хлынули из глаз. Она сдавленно хныкала Драко в плечо, хватаясь за него, как за спасательный круг… и он оказался сострадательным по отношению к ней. Удивленная Гермиона замерла, когда почувствовала на своих щеках успокоительные поцелуи. Те слова, что он шептал ей, трогали душу и заставляли щеки гореть румянцем. Ей всегда казалось, что такие слова возможно услышать лишь от человека, который будет безумно в нее влюблен, а тут их изрекает человек, который еще пару лет назад предпочитал обращение к ней совершенно иного рода. И девушке стоило быть благодарной за то отношение, которое Драко дарил ей сейчас.
Поцелуи Малфоя действовали как обезболивающее. Нотт стоически не двигается и ласкает ей плечи, ключицы, грудь, томно прикасаясь к ним губами. Гермиона стонала слизеринцу прямо в рот и невольно сжимала бедра, еще теснее ощущая Теодора внутри. Несмотря на всю боль и неловкость, девушка была готова поклясться, что близость с ними оказалась самым ярким фейерверком в ее жизни. Ее взгляд был затуманен их нежностью и ласками, а потому она лишь видела силуэты из-под полуприкрытых ресниц и пыталась выровнять дыхание. Она бесстыдно извивается, когда Теодор все же начинает двигаться. Его ритм был похож на медленный танец, который с каждой минутой набирает обороты. Девушка дарит им поочередно поцелуи и позволяет себе расслабиться, чувствуя в себе член любимого человека и пальцы Драко на своем клиторе… Ровно до тех пор, пока блондин не решает окончательно и бесповоротно добить ее, присоединившись.
Когда еще один член оказался у нее во рту, Гермиона на мгновение замерла, оценивая масштабы катастрофы и собственной распущенности, но то, с каким вожделением Нотт вдалбливался в нее, даря море наслаждения, поняла, что и Драко заслуживает того же. Этот электрический взгляд штормовых глаз будто кричал о том, как он хочет ее. Это подкупало. Она поддалась им окончательно и бесповоротно, позволяя парням врываться в свое тело, срывая с их губ поочередные стоны и пытаясь наслаждаться процессом полностью. И каково же было ее удивление, когда тело сковала тягучая, сладкая нега, взрываясь искрами внизу живота. Гермиона прогнулась, несдержанно вскрикнув. Теодор крепче перехватил ее за бедра и стал остервенело вдалбливаться в нее еще сильнее. Гермиона не теряла времени и обхватила ручкой член Малфоя, пытаясь довести его до оргазма и буквально спустя пару мгновений, парни нагнали ее.
Девушка чувствовала их влагу на себе и в себе. Смущенно прикрываясь руками, она пыталась встать, но Теодор перехватил волшебную палочку и все следы их удовольствий убрал сам. Объятия, которыми он ее одарил после всего, показались ей весьма однозначными — они все еще пара и ему все понравилось.
Господиблятьбоже.
— Даже не мечтай, что мы сейчас уйдем. Просто поспи. — выпалил он и прижал гриффиндорку ближе к себе. Грейнджер хотелось рыдать. То ли от счастья, то ли от стыда. Она еще не определилась. Но усталость и эмоциональное потрясение, плюс физические нагрузки, сделали свое дело — Гермиона отключилась мгновенно.

Утро подарило девушке не только похмелье, боль между ног, но и двух слизеринцев под боком. За ночь, что они ворочались, Гермиона оказалась спящей на спине, с головой одного парня на груди, а второй обнимал ее за талию, милейшим образом сопя ей в бок. Потерев пальцами глаза, она пыталась сосредоточится на том, какие чувства у нее сейчас вызывает сложившаяся ситуация. Стыд? Да. Страх? Еще бы. Сожаления? Вроде нет. Желание убить себя? Безгранично. Пустив скупую слезу по своему образу “святой”, девушка постаралась аккуратно вылезти из собственной кровати, никого не разбудив. Теодору можно было пушками над ухом стрелять — он не проснется, а вот Малфой… спал довольно чутко. Несколько раз даже шевельнулся, когда девушка бегала по комнате, собирая свою одежду и приводя ее в божеский вид. Одежду парней она тоже перехватила и повесила на свой стул. За те пятнадцать минут, что Гермиона умудрилась побыть одна в ванной и подумать над всем, приняла решение взять некоторый таймаут, чтобы на нее не давили эти слизеринские, щенячьи лица. Осмыслить то, что вчера произошло за такой короткий срок просто невозможно, а присутствие Теодора и Драко поблизости только ухудшает показатели ее рациональности, моральности и напрочь устраняет какие-либо принципы.
Выходя из душа, Гермиона взмахнула волшебной палочкой и ее волосы мгновенно высушились и превратились в красивые локоны, которые она тут же связала в небольшой пучок. Она шарилась по столу, собирая свои учебники к занятиям и хотела ретироваться, как вдруг проснулся Малфой.
— Грей... Гермиона, — сонный Драко привлекает ее внимание, тихо позвав ее по имени и медленно садиться на кровати. Убедившись, что Тео не проснулся, слизеринец оглядывает Грейнджер с ног до головы, как вдруг у него щелкает в голове понимание, что она уже собрана и хочет уходить. Гермиона бросилась к двери, когда Малфой встал на ноги, но тот мгновенно преградил ей путь. — Все хорошо?
— Я… я… — мямлит она, совершенно не зная, что ему ответить.
Девушку по итогу хватает только на легкий кивок. Ей страшно. Она не хочет услышать от них, что произошедшее вчера было ошибкой. Не хочет стать “одной из их шлюх”. Не хочет чувствовать вину за свой поступок и еще очень много всего… Она отходит назад, хаотично пытаясь придумать, как свалить из собственной комнаты, как вдруг в голове проносится:
— Драко, я тебе сейчас такое покажу…
Слова Теодора раздаются набатом в ушах. Не долго думая, Гермиона перехватывает свою палочку и невербально призывает метлу Малфоя, которая могла вырваться из комнаты парней только через открытое, со вчерашнего вечера, окно. Спасибо, Мерлин, за чертовски неплохую память. Она слышит как створки оконной рамы бьются о стену и тут же разворачивается. Малфой ошалело смотрит на нее и что-то кричит, но Гермиона будто не слышит. Все в вакууме. Несколько широких и быстрых шагов в сторону балкона, двери которого они со вчерашнего дня так и не закрыли… и уверенно хватается за балконную перегородку, смело прыгая вниз. Древко метлы чувствовало ее призыв и через пару секунд оказалось ровно под ней. Гермиона удачно приземляется, перехватывая ногами метлу и цепляясь за нее намертво, и тут же взмывает вверх.

Драко застыл на месте, брюки, управляемые заклинанием, тыкались в его ноги. Одна штанина уже была надета, а вторая, упираясь в неподнятую ногу волшебника, недовольно трепыхалась.

- Блять, Тео? Занять нам места? Да я думал она с собой покончит, ты представляешь, как я испугался нахуй? - Драко не кричал на друга, но по его возмущенному тону было ясно, что он смотрел на ситуацию не так, как видел ее Тео. Нотт всегда реагировал на все... по-особенному. По-своему. Иногда слвершенно противоположно тому, как должен был отрегировать человек. Это, к слову, чаще всего было хорошо, чем плохо. Потому что каждый раз удачно разряжало ситуацию и снимало напряжение с происходящего. - Да, нахуй... - Слизеринец-таки позволил брюкам натянуться на свои ноги, пуговицы застегнулись, ремень со звоном вошел в застежку. Этот звук тут же возродил в мыслях то, как Драко его вчера снимал. - Сиганула прям с балкона. Она призвала метлу и... - Малфой снова проигрывал в голове этот момент, от которого каждый раз куда-то вниз бухалось его сердце. Пальцы его переместились на пуговицы мятой рубашки. - Кажется ей отозвалась моя метла. - Слизеринец задумался, такое вообще возможно? Это было странно, он всегда думал, что метла, почти как палочка, в конце концов признает своего хозяина. Нельзя же просто сказать акцио метла ловца другой команды, иначе матчи по квиддичу заканчивались бы гораздо быстрее. Видимо это что-то похожее на те чары, из-за которых комната Гермионы впустила двух парней. А еще эта ночь... Драко подумал о том, что на ней, возможно, еще был их запах. Как и на нем самом.

- Втроем... втроем?? - Драко обернулся на Нотта, прожигая его взглядом. Они уже готовы были выходить из спальни Грейнджер. И Малфой был так возмущен тем, что Тео опять это делает, совершенно не подумал об этой сцене - два слизеринца буквально по дороге приводя себя в порядок выходят из спальни Грейнджер. - Теодор, блять, - Тео прошел вперед, Драко шипел ему на ухо из-за его спины, - я думаю, что она не захочет ни о чем разговаривать, да и я, вообще-то тоже, - ему бы спросить какого хера? Что он задумал? Зачем ему все это? Но блондин понимал, что, скорее всего, знает ответы на эти вопросы. Они прокрадываются в его голову, как бы он не старался оттолкнуть их обратно. К тому же Нотт и сам мог не знать, какого черта это вообще было. Особенно после алкоголя, так себе оправдываться за свое поведение. В опьянении можно натворить много разных вещей. И чаще всего это будут те вещи, на которые у тебя не хватало смелости в трезвом уме.

Теодор игриво усмехается, смотрит на друга через плечо. Его глаза блестят и Драко сглатывает от этого взгляда. Это только начало, он видел эти строчки бегущей строкой по зеленому полю. И этому сукиному сыну все нравилось. Начиная от того, что он все это начал и заканчивая тем, как Драко на это реагирует. Малфой закусил губы изнутри, блять. Ему не было на это похер. Было бы ему все равно, не имело бы это никакого значения, считал бы он это обычной интрижкой на одну ночь, то не беспокоился бы так о побеге Гермионы. О том, что им придется об этом разговаривать. Раз го ва ри вать. Он даже думать об этом не мог, какой к черту обсуждать.

Драко пиздец как сильно хотел пихнуть Теодора в бок, когда тот упомянул при всем классе о побеге. О ее побеге. Осталось только пришить к форме Гермионы слизеринские гербы, вот для самых тупых, если кто-то еще не догадался о том, что происходит. Ну и, конечно, ... нет. О нет. Внутри Драко все просто кричало о том, что он в ахуе. Да лучше бы он не пил это чертово зелье от похмелья, смог бы сейчас отвлечься на него! Нотт садится рядом с Грейнджер, Драко на оставшееся место с другой стороны девушки. Видно, как она жмется в комок, желая исчезнуть на месте, испариться, превратиться блять вообще во что угодно, лишь бы избежать этой встречи. Взглядов, прикосновений и тем более разговоров.

Драко не хотел сбежать. Он сделал несколько глубоких вдохов, приковывая взгляд к своему другу. Слегка осуждающий взгляд, мол, не дави. Ей и так тяжело. Еще бы, с балкона сиганула, лишь бы избежать обычного "доброго утра". Тео протянул Гермионе зелье, девушка осторожно взяла маленькую склянку. Она так торопилась, привела в порядок свою внешность, но вот как теперь поправить здоровье? Особенно ментальное. У Тео найдется для этого очередное зелье? Хах, задай этот вопрос вслух и паршивец точно достанет огневиски.

Гермиона приблизилась к Малфою, скрывая себя за его спиной, слизеринец охотно помог ей в этом деле, подался вбок, отчего их бедра соприкоснулись. Почему все это выглядело так, как будто она тянется поцеловать его в шею? Ему стоило больших усилий, чтобы не вздохнуть снова, не закатить глаза и прервать эту нескончаемую череду воспоминаний о сегодняшней ночи. Вряд ли бы он опомнился и перестал бы на нее смотреть, если бы Нотт, наклонившийся через всю парту, не ткнул блондина острием пера в руку.

Слизеринец вздрогнул и отвернулся как-то слишком резко, как раз в тот момент, когда Гермиона заняла свое обычное положение за партой. Вот ни разу не подозрительно, вообще нихрена. Малфой открыл учебник, кажется, что-то такое велел преподаватель, уставился в страницы, не понимая абсолютном счетом ничего. Кажется, как и каждый из их компании. Ну, Грейнджер хотя бы пыталась. А Нотт, не сдерживая охренеть какой довольной улыбки, смотрел то на нее, то на своего друга. Сука, Тео, во что ты нас впутал.

Пережить Зельеварение получилось с Мерлиной помощью. Не иначе. Мало того, что Малфой и Нотт постоянно переглядывались и последний недвусмысленно давал свои “остроумные” комментарии, так еще и Джинни постоянно бросала на них любопытные взгляды. Рыжая, что касается отношений, была далеко не дура и быстро сообразила, что странное поведение подруги вряд ли связано только с тем, что у нее теперь слизеринский парень. А то, как порозовели пару раз щеки гриффиндорки, когда их с Малфоем взгляды встретились во время работы над зельем, и вовсе поставили точку в некоторых догадках.
ГОСПОДИБЛЯТЬБОЖЕНОТТЗАТКНИСЬ!
Нотт был самым довольным из всей троицы, словно мальчишка, который оформил годовую подписку на журнал Плейведьмак и получил ящик леденцов со вкусом Гермионы грейпфрута. Грейнджер с Малфоем же держались из последних сил. Если бы не желание получить портключ и не заработать Тролль на занятии, то девушка уже давно бы покинула аудиторию. Судя по настроениям — Малфой тоже. Она изредка позволяла себе поглядывать на блондина только потому, что хотела понять его реакцию на ее выходку сегодняшним утром, но для нее парень был нечитаемым.

— Спасибо, профессор, — в который раз поблагодарила Гермиона, пока Слизнорт нахваливал ее умения, задавал вопросы и просил подумать о карьере зельевара. Как только их глупая беседа оказалась окончена, девушка молилась о том, чтобы известные слизеринцы свалили восвояси… иначе ей не отвертеться от разговора. И что вы думаете? Бинго! Теодор держал Драко за сумку, а затем перехватил и Гермиону за локоть, утаскивая их двоих в пустующий класс. Оказавшись наедине с ними снова, гриффиндорку начало трясти, словно в сорокаградусный мороз.
Первым заговорил именно зачинщик всего этого безобразия — коварный Иуда Теодор Нотт. Из его рта вылетали настолько слаженные фразы, убедительные слова, что Гермиона на какое-то время даже онемела. Впервые за много лет ей нечего было ему ответить. Ни на то, что Драко поцеловал ее. Ни на то, что она ответила на этот поцелуй. Ни на то, что им всем понравилось. Отрицать было бесполезно, ведь они вдвоем не глухие и прекрасно слышали те стоны, что срывались с девичьих губ прошлой ночью. На их недееспособность не сошлешься, потому что эти двое, кажется, еще и не все показали, на что способны…  На психические отклонения тоже, ведь это она дала вчера им зеленый свет, сделав два глотка. Так что выходит? Два парня отлично развлеклись с девушкой, которая сама перед ними раздвинула ноги. Походу, ее желание заиметь хорошего парня и сдохнуть от счастья, выполнили не феи, а лепреконы… и как всегда через задницу.
Гермиона наконец смогла оторвать взгляд от Теодора и взглянуть на того, с кем вообще не понятно, что у нее происходит. Малфой стоял как громом поверженный, разве что из макушки дымок не шел. Сложив руки на груди, парень внимал словам своего друга и только подозрительно хмурился на все новые и новые феерические аргументы. Тео хотелось аплодировать стоя. Развел всех на секс втроем, а потом чистейшим образом перевел стрелки на тех, что вообще не при делах. Если это не гениальность, то Гермиона называла бы его безумцем. Любимым безумцем…
— Блять! — не сдержалась девушка и, бросив сумку на пол, села за ближайшую парту, с грохотом ударяясь лбом о столешницу. Несколько звучных, монотонных ударов и послышалось бурчание: — Господи, почему я не продолжила просто временами дрочить на ромфант? Где была чертова Трелони, чтобы любезно напомнить о том, что душа у меня сухая как страницы этих же книг?… Ну, за что мне все это?
Гермиона замерла, обдумывая сказанное слизеринцем и неожиданно подняла голову, откидывая волосы назад одним рывком.
— Тео, мне вот интересно. Тебя совершенно ничего не смущает? То, что тебе все понравилось, мы уже поняли… но твою мать, мы даже не оговаривали ничего до того, как все произошло. Что теперь? Кто мы друг другу? Соглашаясь встречаться с тобой, я как-то не планировала ублажать еще и Драко… Я прекрасно осведомлена о том, что вы с ним иногда делаете это втроем… и я не хочу становится очередной шлюшкой игрушкой в ваших руках. — Девичий голос дрогнул на этих словах. Она не сводила упрямого взгляда с Нотта, который пытался ее слушать, неудачно скрывая прорывающуюся улыбку. Слезы коснулись глаз так не вовремя. — Я не хочу, чтобы мне было больно… Хотя, подождите-ка… а ведь уже больно. Будучи уверенной в своих чувствах к тебе, теперь я в полном смятении, потому что Малфой… — Она переводит взгляд на парня стоящего сбоку и сглатывает. — … потому что не понимаю, что теперь чувствую к нему… К вам двоим…
Слезы градом застилали лицо. Фигуры парней расплылись и Гермиона закрыла лицо руками, начиная содрогаться от рыданий. Склонившись ниже, девушка пыталась заставить себя успокоится, причиняя себе боль, впиваясь ногтями в кожу головы.