Нотта не было дома четыре дня. Гермиона старалась не думать о том, что он делает за стенами поместья, чтобы не начать без причин истерично рыдать, однако, все еще чувствовала напряжение от неизвестности. Стараясь себя отвлечь чтением, девушка практиковалась в невербальной магии и делала кое-какие пометки в выделенный ей блокнот. Было приятно снова начать изучать что-то новое. Казалось, что она окунулась в учебную жизнь, только без Хогвартса и его суеты.
Несколько раз в день интересуясь у Эйба вернулся ли хозяин, девушка уже после второго дня начала волноваться. Мысленно она оправдывала свою тревогу тем, что молодой девушке не пристало овдоветь так рано. А вовсе не собственными противоречивыми чувствами к этому мужчине.
В ночь, когда Нотт наконец вернулся, Гермиона заснула от усталости, потому что не могла нормально спать все это время. Вздрогнув, от чужих прикосновений, девушка нахмурилась сквозь сон. Касания были нежными, осторожными, поэтому она не сразу среагировала чье-то присутствие, не ощущая опасности… ровно до тех пор, пока на глазах не оказалась повязка и руки не были зажаты чужим крепким захватом и не прижаты к кровати над головой. Отчаянно дергая, пыталась вырваться, но над ухом раздался знакомый шепот. Гермиона еще не растеряла свою сноровку и продолжала прислушиваться к тому, что говорит Нотт, стараясь получше расслышать тембр голоса. Эта хрипотца была несравнима ни с чем. Девушка никогда не слышала такого возбужденного голоса, кроме как у Нотта.
—... Ты веришь мне? — Гермиона отрицательно качает головой, но при этом смущенно улыбается, чувствуя его дыхание на своей коже. Он цокает в ответ, что приятно греет душу.
— Ну же… доверься мне. — Просит он и девушке кажется, что в просьбе сквозит мальчишеская обида, словно ему не верит самый лучший друг. Укладываясь поудобнее, Гермиона облизывает пересохшие губы и сглатывает, желая оросить горло слюной перед ответом, но Нотт первым припадает к ней с поцелуем. Обычно взрывные поцелуи он, видимо, оставил на другой раз. Сейчас мужчина целовал ее томно, нежно, трепетно, явно желая, чтобы Гермиона ему доверилась и больше не нервничала. И… честно говоря, бывшая гриффиндорка тает от его ласк. Эти пальцы на животе вызывали просто табун мурашек по телу, поцелуй заводил больше, чем обычно, а его голос действовал на нее как чертовы седативные.
Гермиона была ужасно рада, что Теодор вернулся к ней живым. Удивительно, что всего через пару недель после свадьбы, ей удалось рассмотреть за Пожирательской маской человека, который способен искренне полюбить кого-то кроме себя. Это открытие стало самым болезненным и приятным одновременно. Теперь она не могла в споре с ним назвать его мерзким ублюдком, неспособным на человеческие чувство только потому, что в действительности он не такой.
Нотт вдруг заговорил. Признание, которое слетело с его губ ушатом холодной воды, заставило девушку замереть. Вслушиваясь в каждое сказанное им слово, Гермиона пыталась примерить на себя все, что он имел ввиду.
“Всегда хотел тебя себе”, “даже если ты возненавидела бы меня”, “ты не была моей”, “не мог принять тот факт, что ты можешь быть с кем-то другим”... Одержимые, полные боли слова звучали как фразы психически больного. Если бы она услышала это при совершенно других обстоятельствах, то сбежала бы от такого горе-ухажера сверкая пятками. Но сейчас… эти сумасшедшие признания слышала его жена. Девушка, которая приняла для себя особенное решение — попробовать создать с Пожирателем смерти счастливую семью. Если бы только кто-нибудь ее сейчас слышал… то лопнул бы со смеху. Создать семью с Пожирателем смерти! Умора! Сначала ее купили, потом за вечер одна попытка изнасилование и реальное изнасилование. Чего ждать после этого? Но Гермиона была упрямой и, как Нотт только что сказал, она не сдасться.
— В любой другой момент, я бы покрутила у виска и сказала, что ты сошел с ума, но сейчас… — Гермиона выгибается, подставляя Нотту еще больше пространства для ласк своей груди и мужчина считывает ее желание, охоче покрывая поцелуями кожу и спускаясь все ниже. — … могу только сказать. что рада это слышать.
Они больны. Одержимый и его жертва. Богач и его рабыня. Пожиратель и его добыча. Теодор и его Гермиона.
Мужчина оказывается между ее ног и гриффиндорка пытается снова свести их вместе, крепче сжимая бедра. Нотт с недовольством приказал лежать смирно и девушка послушно поддается, хотя окончательно расслабиться так и не получилось. А свою нервозность, как известно, она прятала за язвительностью.
— Никогда не думала, что впервые так услышу свое имя в твоих устах, когда твоя голова между моих ног.
Хихикает Гермиона и несдержанно стонет, слегка приподнимая бедра, когда он впервые прильнул губами к ее лону, запустив свой блудный язык прямо в нее.
— Это было не в первый раз, невнимательная девочка. Минус 10 баллов Гриффиндору, Грейнджер, — насладившись пару секунд ее соками, отвечает Нотт.
— Так по-особенному — впервые. — Не унимается.
— Да. Пожалуй. — Вдруг соглашается он.
— Тогда не останавливайся, пожалуйста. — Девушка опускает руки и на ощупь находит волосы Теодора, запуская тонкие пальчики в его шевелюру. — Я хочу узнать, каково это — быть обласканной Теодором Ноттом.

Все вопросы она решила отложить на потом. Невозможно было сосредоточиться на чем-то еще, кроме Теодора Нотта и его феерических ласк. Ей хотелось отключиться, отдаваться на волю мужа и собственных чувств, но мозг Гермионы Грейнджер автоматически начал искать подтверждение его признания, вспоминая былые школьные годы. Ей хотелось узнать когда именно мужчина, тогда еще юноша, обратил на нее внимание. Она чувствовала, будто пыталась раскопать чей-то очень личный секрет, но теперь всего секреты Теодора — ее секреты. Между ними не может быть ничего скрыто.

— Грейнджер, ты понимаешь, что обязана ему сказать? — Дафна не унималась битый час, пытаясь заставить упрямую гриффиндорку поговорить с Ноттом на чистоту.
— Возможно поговорю, если будет такая возможность, — спокойно ответила Гермиона. Ей было непонятно отчего его бывшая девушка настолько требовательна к вопросу их близости и лично ее первого раза. Повернув голову, девушка вопросительно уставилась на слизеринку и повела бровью. — Я должна знать что-то особенное про Теодора Нотта до момента нашей свадьбы? Если ты что-то знаешь, то скажи мне…
Гермионе было неприятно от того, что Дафна пытается намекнуть ей на какие-то особенности, которые Нотт имеет в постели. Раз уж на то пошло, то ее исследовательский интерес был намного сильнее желания разузнать подробности из уст, которые даже искреннее никогда не привлекали Теодора. Девушка хорошо помнила тот период, когда они с Дафной были помолвлены. Парочка постоянно была вместе, но Нотт смотрел на девушку рядом скорее отчужденно, нежели заинтересованно. Слушал ее лепет только для того, чтобы не казаться слишком грубым на людях. Обнимал ее скорее по инерции, чем из истинного желания. Оставалось только сравнить, будет ли он таким же беспристрастным сейчас, женившись на другой. Судя по тем нескольким дням вместе, Гермиона была уверена в том, что будучи с ней он целиком и полностью сфокусирован. Взгляд горит тем интересом, который у него появлялся во время зелий, исследований или чтения книг. Гриффиндорка замечала его в библиотеке слишком часто и с любопытством истинной зубрили периодически наблюдала за ним.
Дафна ему неинтересна. Увы.
— Он может быть груб, Грейнджер. Весьма груб. Тебе придется подстраиваться под некоторые его извращенские фантазии, раз уж ты выходишь за него замуж.
— Спасибо, я учту.

Эти безумные ласки вымаливали ее прощение. Нотт истязал ее и дарил безумное наслаждение одновременно. Несмотря на то, что Гермиона все еще отлично помнила слова Дафны, она осталась безгранично довольна тем, как именно извращался над ней в данную минуту. Он словно чертов кот, дорвавшийся до сметаны и урчащий от удовольствия. Запрокинув голову еще больше, Гермиона не может сдержать стоны, рвущиеся один за другим. Спина выгибается настолько сильно, что Нотту приходиться ее придерживать, прижимая огромной ладонью плоский живот. Кажется, что он вот-вот лишит свою жену всего — остатков чести и здравомыслия. Кто бы мог подумать еще пару месяцев назад, в самый разгар войны, что она будет стонать от языка одного сильнейших Пожирателей, который когда-то чуть ее не убил.
Жизнь интересная штука.
— Да! — всхлипывает Гермиона и наконец финиширует от этого феерического языка на ее клиторе и пальцев внутри нее. Нотт рычит, чувствуя ее узость и очень быстро скользит по ее телу вверх, крепче прижимая своим к кровати и дарит ей мокрый, солоноватый поцелуй.
Неожиданно было чувствовать себя на чужих губах, но Теодор был настолько ласковым и нежным, что Гермионе уже было все равно.
Так вот какой могла бы быть первая ночь, если бы не вмешательство Рона…
Нотт не теряя времени, не давая ей и мгновения, чтобы подумать, перехватывает девичью руку и кладет теплую ладошку себе на брюки. Гермиона охает, когда ощущает под рукой его возбужденное естество и тут же краснеет. Слегка сжав его член сквозь слишком натянутые брюки, она срывает у Теодора болезненный стон. Мужчина хмуриться, а девушка извиняясь смотрит на него снизу вверх. Он прижимается к ее лбу своим и тяжело дышит. Воспользовавшись заминкой, Гермиона расстегивает ремень и ширинку на его брюках, запуская руку в трусы. Теплый член вздрогнул от прикосновения и отозвался на то, как мягко она его обхватила. Нотт толкается бедрами вперед, закусывая губу и не сводя с нее вожделенный взгляд. Несколько раз проведя рукой вверх вниз до его основания, она срывает с его губ очередной стон.
— Прости, я… — Гермиона целует его, обхватывая свободной рукой за шею и медленно ведя пальцами вверх по загривку. — Не хочу помнить ни слова Дафны, ни то, как ты ее трахал, ни мерзкие прикосновения  Рона, ни то, что ты сделал, потому что очень хочу, чтобы любил только меня.

Удивительно, но Рона она так и не простила. За все это время Гермиона все еще не смогла понять, что именно двигало ее бывшим лучшим другом в тот момент. Он не хотел, чтобы ее лишил девственности Пожиратель смерти? Самое интересное в данном вопросе то, что он даже не спросил… хочет ли она, чтобы Рон трахнул ее. Ему, как и большинству мужчин, абсолютно плевать на желания женщины, лишь бы удовлетворить все желания собственного эго. С чего Уизли вообще решил, что она хочет чувствовать в себе его чертов член? Нотта – да. Его – нет. Догадайся он уточнить всего одну маленькую, но очень важную деталь – произошедшего можно было бы избежать. И даже больше… Гермионе бы не пришлось себя чувствовать хуже использованного презерватива, если бы один долбоеб не полез под юбку к замужней женщине.
Она злилась. В буквальном смысле на все. На Рона, по известным причинам. На Теодора, который сотворил с ней худшее. На себя, за слабость и беззащитность. На Министерство, которое приняло этот чертов закон. На весь блядский мир, который никогда не примет ее… но злость куда-то растворилась, когда Гермионе довелось кончить от пальцев Нотта внутри себя и его впечатляющего языка. Оказывается он может им неплохо работать не только в дипломатических или конфликтных целях.  Она хорошо это запомнила.
Ощущать член в своей руке — было чем-то совершенно новым для “святой” гриффиндорки. На первый взгляд чужое возбуждение жило собственной жизнью, вне зависимости от ее прикосновений, но Нотт хорошо дал ей понять, что в этом стояке виновата именно она. Будучи его женой, Гермиона позволила себе без стеснения рассмотреть Теодора голым. Дафна оказалась честной девушкой, назвав его Аполлоном… и круглой дурой, если упустила столь лакомый кусочек. Слишком хорошо сложен, а вкупе с его интеллектом — Нотта должны были с руками оторвать еще в школе. Он ухмыляется, возвращаясь к ней в постель и нависая сверху. Крадет очередной сладкий поцелуй и мужчина начинает толкаться в нее. Медленно, тягуче-приятной болью отдаваясь внизу живота.  Гермиона охает, но Теодор дарит ей ободряющую улыбку и подхватывает под коленом, меняя градус погружения и тут же становится хорошо.
Откинув голову назад, девушка прикрывает глаза, позволяя себе не думать ни о чем, кроме того, как в нее входит орудие смерти любви. Нотт шепчет практически шипя и просит расслабиться. Влажный лоб мужчины утыкается ей в плечо и Гермиона чувствует, как он ласкает губами кожу шеи. Этот мужчина никогда не был нежным, но ей дарил такие мгновения, что Грейнджер таяла как мороженое на солнце.
— Умри, — просит она, с улыбкой приоткрывая веки и поглядывая на реакцию Теодора. Тот только ухмыляется, толкаясь немного сильнее. Его фрикции набирают темп, позволяя Гермионе расслабиться под ним и ощущать то, что ей поистине хотят доставить удовольствие. В какой-то момент вскрик срывается с женских губ и она слышит обеспокоенное:
— Больно? — дыхание сбито, в зеленых глазах мелькает страх. Гермиона выгибается, с наслаждением стискивая бедра вокруг его талии, слегка приподнимаясь и меняя угол проникновения.
— Нет, — губы пересохли, девушка облизывается, ловя на себе неебический взгляд Нотта. Голодный, жадный. Она совершенно не имела никакого представления как он сейчас себя чувствует, занимаясь любовью с собственной женой. Выстраданной любовью. А потому потянулась к нему и погладила по щекам, притягивая к себе для очередного поцелуя. Он замер в ней и Гермиона отметила про себя, что ей безумно нравится это чувство наполненности с ним. Будто он ее идеальный пазл.
— Хочу знать, какой ты на самом деле в постели, — шепчет девушка прямо во влажные губы, стараясь параллельно двигаться бедрами, насаживаясь на него еще больше.
Нотт замер лишь на мгновение, вглядываясь в ее горящие пламенем желания янтарные глаза. Ему хватило доли секунды, чтобы переместиться на колени, все еще будучи в ней и подхватить Гермиону за бедро, яростно подаваться вперед назад, с громкими хлопками тел. Девушка изгибалась, вставая на локти и громко стоная. Ему будто сорвало крышу, когда любимая жена дала ему зеленый свет. Толчки становились все более резкими, размашистыми, словно Нотт хотел ее проткнуть, а потом и вовсе сменил позу, развернув ее к себе спиной. Он что-то шептал ей, зарываясь носом волосы, вроде: “не бойся, тебе понравится” — и вновь подтянул ее к себе за бедра, крепко саданув по левой ягодице. Гермиона взвизгнула, но не дернулась. Только лишь слегка обернулась, после чего мужчина перехватил ее за горло и прильнул к припухшим губам с безумным поцелуем.

Гермиона отдавалась его ласкам так, как умела в силу своей неопытности, но судя по тому, с каким довольством Нотт реагировал на все ее движения — она все делала правильно. И была этому безмерно рада. Сначала, девушка не сильно понимала в чем прелесть этого вида любви, но разгорячившись и получив достаточно внимания своим особым точкам удовольствия от мужчины, Гермиона познала блаженство. Наверное, если бы у нее был другой сексуальный опыт, то все фрикции Нотт показались бы ей грубыми, возможно, слишком резкими и болезненными. Но сейчас она ментально себя настроила на то, что этот человек ее муж и обещал больше не причинить ей вреда.
Теодор вдалбливался в нее так страстно и со стонами, сравнимыми с громким экстазом для ее ушей. Ей безумно нравилось то, что мужчина не сдерживал свои эмоции и был громким, ясно давая понять как именно ему нравится больше всего. Он прикусывал зубами кожу на спине, брал Гермиону за горло, заставляя еще больше прогнуться в спине, крепко хватал за задницу, что пальцы оставляли после себя красные следы, а девушка только постанывала от дрожи по телу. Нотт раскачивал их как чертов маятник и, кажется, Грейнджер даже умудрилась войти в ритм.
Неожиданно Теодор просунул свои пальцы ей в рот и с силой нажал  на нижнюю челюсть, заставляя Гермиону сомкнуть губы. Ей доставило какое-то извращенное удовольствие засасывать их с некоторым упоением, так как девушка нутром чуяла — где именно они окажутся чуть позже и не прогадала.
— М-м-м, — только и смогла выдавить из себя Грейнджер, когда он нашептывал ей то, что Нотт ее всему научит, что касается его удовольствия. Лоно впервые сомкнуло свои мышцы очень крепко на его члене, когда он назвал ее “леди Нотт”. Мужчина рычит, крепко прижимаясь к девичьей спине и ласкает клитор, доведя ее до конца. Гермиона не могла отдышаться, продолжая медленно подмахивать ему задницей.
— Я тебя услышала, — ласково прошептала она, продолжая тереться об него задницей.

Гермиона отключилась почти сразу. Не получая слишком долго большой физической активности, вчерашний секс оказался для нее  настоящим марафоном. Она не чувствовала, ни то как Нотт обнимает ее, прижимаясь сзади, ни то как он ускользнул утром из постели. Проснувшись от того, что девушке внезапно стало слишком холодно, Гермиона открыла глаза и ощутила себя одиноко, не обнаружив Нотта рядом. Это чувство захлестнуло ее не хуже цунами, ровно до того момента, когда она услышала шум воды в своей ванной. Улыбнувшись, Гермиона откинулась на спину, дала себе пару минут понежиться в кровати, после чего встала.
Гермиона была любопытна от природы и, после проведенной вместе ночи, хотела бы увидеть того, кто подарил ей столько удовольствия, во всей красе. Зайдя в ванную, девушка скользнула к душевой кабине и открыла стеклянную дверь. Нотт обернулся и тут же расплылся в улыбке, когда увидел перед собой ее лицо.
— Я испугалась, когда не обнаружила тебя рядом, — прошептала она и потянулась к нему за своей законной порцией сладкого. Податливые, наглые губы Нотта с охотой отвечали на ее поцелуй. Не теряя времени, мужчина прихватил жену за задницу и утянул к себе в душевую. Намокла Гермиона за секунду и потому прильнула к мужу всем телом, нагло потираясь об его мыльную кожу. Грудь вжималась в его тела, а соски по-особенному возбуждающе уткнулись в него. — Больше так не делай.
Нотт успел смыть с себя пену и Гермиона тут же вытолкнула со смехом мужчину из душевой, невербально закрыв дверцы. Ошарашенное выражение лица Теодора заставило девушку показать ему язык. Отвернувшись она начала намыливать себя и мыть голову. Дразнить Нотта оказалось очень весело. Плюс, это была неплохая возможность показать то, что она не сидит без дела и действительно практикует невербальную магию. Мужчина попытался  зайти обратно, но дверь не поддалась. На запотевших стеклах Грейнджер нарисовала сердечко и мгновенно услышала громогласный рык Нотта. Настолько сильный, что можно было подумать, что он применил Сонорус.
— Будешь знать, как меня одну в постели оставлять!

Стоя под горячим напором душа, Гермиона не могла перестать думать о том, что теперь с ними будет. Ей все еще тяжело давалась вера в то, что Нотт будет верен исключительно ей. Раз и навсегда. Тем более зная, что творили Пожиратели смерти с девушками из Ордена, которых брали в плен. Но то, что между ними произошло вчера – было удивительным. Неопытная, боязливая и, казалось, холодная Гермиона, смогла открыться для собственного мужа даже больше, чем предполагала. Его горячие ладони, поцелуи и отношение, смогли растопить тот лед, что пролег между ними из-за инцидента после свадьбы. Тот Нотт, который сделал ей больно и тот, что ласкал ее вчера — будто две крайности одной и той же сущности. Теодор не был ангелом, но и насильником явно быть не собирался. Просто его гнев в тот день нашел такой выход и уже ничего нельзя исправить, но он пытался.
Выходя из душа, обмотавшись полотенцем и промакивая свои волосы, Гермиона застала Нотта в своей комнате уже полностью одетым. Повернув голову на бок и внимательно слушая, что он говорит, девушка пискнула, оказавшись в тисках его таких приятных объятий. Его прикосновения были такими бархатистыми и невесомыми, что Грейнджер еле сдерживалась, чтобы не замурлыкать от удовольствия. Мужчина что-то там говорил про книгу, что она бросила буквально на первых страницах с громким, недовольным цоканьем, но, кажется, придется ее все же прочитать.
— Ох, в патовой ситуации он… — Гермиона шепчет ему этот карикатурный комментарий с улыбкой на лице, касаясь губами его щеки. — Поверь, я заставлю тебя поменять свои привычки в пользу нашей семьи. Ведь довольный муж — это безопасность, наслаждения и благосостояние. А довольная жена — отсутствие мозгоебки, процветание и счастье. И только сложив этот пазл воедино можно добиться наилучшего результата.
Она проводит носом по его шее вверх, дотрагиваясь до мочки уха, которую маленький ротик тут же всосал в себя. Нотт вздрагивает, но все еще чинно продолжает читать ей мораль о том, что негоже ей издеваться над собственным мужем.
— Милый, ты знал на что подписался, когда брал меня в жены. — Усмехается она, когда тот отлучает ее от церкви библиотеки. — Мне школьные правила были не писаны, а правила вашего чистокровного общества и подавно. Поверь, тебе было скучно, если бы я была похожа на одну из чистокровных штучек.
Гермиона видит по его глазам, что Теодор желает совсем не того, о чем говорит. Была бы возможность, он бы прямо сейчас завалил ее на кровать и подарил бы хороший, утренний секс, но увы… работа не ждет.
— Ты мне дашь все, что я попрошу, потому что ты без ума от меня, любимый. Хорошего тебе дня, — хитрые губы оставляют на уголке его губ колкий поцелуй и он тут же отстраняется, чтобы не передумать и не опоздать на встречу. Гермиона улыбается, покусывая щеку изнутри и провожает его фигуру многозначительным взглядом.
А его задница-то однозначно хороша.

Дома было неимоверно скучно. До упомянутой книги Гермиона дошла только после обеда. И то, воротила нос от каждой написанной там строчки, называя эти правила чертовым рабством. Всем должна угождать, всем нравится, трусы снимать по требованию, молчать и воспитывать детей в традициях чистокровного общества. А еще устраивать приемы, разбираться во всех аспектах мироздания и быть идеальной.
В разделе о наказаниях было описано что-то в стиле бдсм с элементами штрафов.
— Чертов Нотт, если ты проштрафишься когда-нибудь, я тебя три шкуры спущу этой самой плеткой. — Фыркнула Гермиона. откидывая злосчастную книгу обратно на полку.
Пока она читала, Эйб уже успел и накормить ее обедом и даже принести перекус. Вечер подкрался совсем незаметно. Гермиона размышляла о том, что именно хочет видеть Нотт в качестве извинений и не могла представить, что сможет сейчас совладать еще и с темой орального секса. Конечно, ей очень понравилось то, что вчера с ней вытворял Нотт ртом, но сама не имела ни малейшего представления о том, что ей делать с ним и как. Не обладая и крохами той фантазии, которая требовалась для исполнения его “потаенных желаний”, Гермиона решила хоть как-то его порадовать и решила открыть коробку с самым “интересным” набором белья от Пэнси. Это был черный комплект из кружевного, почти прозрачного лифа с корсетом, подтяжки с чулками и трусики танга. Как Гермиона и просила – никаких стрингов, потому что такой экзотики ее попа не выдердит.
Гермиона знала, что Нотт-старший уехал в командировку в Европу почти на неделю, поэтому не боялась быть пойманной. Она вышла из комнаты только в белье и направилась прямиком в гостинную, из камина в которой, обычно появлялся Теодор после работы по словам Эйба. Присев на диване, Гермиона собиралась встретить мужа полулежа, но тут перед ее взором появляется эльф, прикрывший глаза ушами и буквально вопит:
— Хозяин Теодор возвращается домой не один!
Девушка среагировала мгновенно, потому что языки пламени в камине стали предвестниками перемещения. Паника и страх Гермионы, что ее увидят в таком виде совершенно посторонние люди, заставили ее магию заработать в полную силу и она трансфигурировала единственный элемент, отсутствие которого будет не так сильно заметен в платье — трусики.
— Добро пожаловать домой, милый… — только и успела произнести Гермиона, когда на нее налетел ошалевший от ее полуголого вида Нотт.

Отредактировано Hermione Granger (2024-01-22 22:53:41)

Гермиона была практически в отчаянии и вся покрылась холодным потом. Нотт никогда не появлялся в доме с кем-то без предупреждения. Педантичный в вопросах своего комфорта, Теодор начал заботиться и о ней. Каково же было удивление, когда из камина сначала вышел он, а потом Флинт, и Забини с Малфоем. Последний, к слову, держал за руку Джинни, что несказанно порадовало Гермиону. Присутствие Нотта и лучшей подруги придавало ей сил.
Флинт противно сказился, выдавая мерзкие комментарии. Он в буквальном смысле изворачивался как уж на сковородке, чтобы рассмотреть ее получше. Судя по тому, как заиграл огонь в его глазах — парень что-то успел заметить. Но что? Только часть белья или вообще все? Черт подери. Гриффиндорка не отводила от него взгляда полного ненависти. Этот придурок казался ей не просто мерзким, а тошнотворным. Поэтому когда он упомянул свою грязнокровку, Гермиона сморщила носик и как бы невзначай бросила ему:
— Настолько безнадежен, что даже твоя грязнокровка не хочет льнуть к тебе, при всех регалиях и деньгах? Пересмотри свои жизненные приоритеты, может стоит начать подтягивать провисающие сферы?
Со стороны Малфоя послышался нескрываемый смех, а Забини и вовсе подавился выпивкой, когда оба услышали комментарий Гермионы. Теодор расплылся в согласной улыбке и одобрительно погладил ее по щеке. Кстати, он тоже не остался в долгу у наглого слизеринца, пригрозив отменным Круциатусом, если тот не заткнется. В душе Гермиона трепетала от благодарности за это. Потихоньку она начинала чувствовать себя под защитой, а значит все больше начинала доверять. Со стороны это должно было быть особенно заметно. Все то время, что Нотт чеканил каждую угрозу, он не сводил жаркого взгляда со своей жены и щеки той загорелись пуще прежнего.
— 10 баллов Гриффиндору, леди Нотт. Отличное представление. — Прикосновения Теодора безумно будоражили. От осознания, что сейчас нижняя часть ее белья превратилась в платье, Гермиона только смущенно опустила взгляд и попыталась оправдаться:
— Я просто хотела сделать сюрприз. — Прошептала она, глядя на мужчину исподлобья и выжидательно покусывая губу. Он только усмехнулся и прикурил.
Гости разошлись по гостинной кто куда: Забини направился в бар, Нотт с Малфоем расселись на диване, а Джинни подлетела к ней. Рыжая за пару недель успела слегка округлиться. Сразу заметно, что в поместье Малфоев она теперь не такой уж частый гость. Из-за токсикоза Снейп чаще оставлял ее дома, позволяя отлежаться и ничего не делать. Покуда подруга пыталась поделиться новостями, они успели расположиться на тахте в углу и выпили освежающего лимонада, который принес им Эйб.
— А что Нотт имел ввиду, когда говорил, что камин откроет в половину восьмого?
Гермиона только пожала плечами, сама не предполагая, что сулит им сегодняшний вечер.
Еще поболтав минут пятнадцать, эльф пригласил всех пройти в столовую, где их уже ждал прекрасный ужин. Предполагая, что все рассядуться по канонам чистокровного общества, она вдруг обнаружила, что никто не соблюдал эти чертовы правила, когда в доме не было представителей старшего поколения. Нотт усадил ее по правую руку от себя, совсем рядом, а ребята сели с другой стороны стола.
— Как твой день? — мурлыкнула тихонько Гермиона так, чтобы услышал только Теодор.
Все принялись за еду. Утка в пряном соусе просто таяла во рту. Специально для нее, Эйб приготовил салат с кунжутным маслом и Гермиона была готова просто расцеловать маленького, заботливого эльфа.
— Что такого должно произойти в половину восьмого?
Уголки губ Нотта хитро скользнули вверх. Рука спокойно легла ей на бедро и сжала. Девушка была уверена, что он сейчас думает о том, какая же она любопытная и лезет не свое дело, но теперь у нее имелся весьма удачный рычаг давления… она его жена и имеет право знать больше, чем остальные.
— Кажется стальная Грейнджер растаяла под чарами нашего кучеряшки Тео. Да, Драко? — Забини как всегда умел заставить и улыбнуться, и напрячься одновременно. Раскинувшись на стуле, он закинул руку на спинку, где сидела Джинни и с вальяжным видом потягивал огневиски. Поиграв бровями, итальянец не унимался: — Расскажешь своей секрет?
Нотт только хотел открыть рот, чтобы дать ответ на вопрос, как Гермиона склонилась ближе, упираясь локтями в стол и, глядя прямо тому в наглые карие глаза, спросила:
— А что, тоже хочешь взять в рот его секрет?
Драко не удержался и уже открыто заржал, откидывая голову назад. Джинни смущенно прикрыла рот от удивления, а Гермиона победно встряхнула своими кудрями, оглядываясь на застывшего Нотта… Но к такому выражению зеленых глаз, она готова не была…

“Я твоя жена, Теодор. Ты теперь до гробовой доски должен рассказывать мне все, чтобы я знала, когда и как именно спасать твою задницу из неприятностей.»
Гермиона была в восторге от того, что теперь не требовалось особых усилий для ведения переговоров с Ноттом. Из ментальная связь была удачным дополнением к обычной связи. Магия скрепила их настолько сильно, что Гермиона уже начала различать некоторые из его эмоций. Рядом с Драко и Блейзом, слизеринец был очень спокойным, но вот когда в доме находился Флинт, Теодор в буквальном смысле горел от желания уничтожить его. Гермионе это показалось странным ощущением, поэтому она решила, что пока будет просто наблюдать ситуативно.
Забини в долгу не остался. Без тени смущения парень отбивает ее выпад, после чего девушка замечает на себе странный взгляд Нотта. Поведя бровью, она вопросительно уставилась на него, но мужчина только покачал головой, прикуривая очередную сигарету.
— За то время, что успела его узнать, Теодора возбуждают только хорошо работающие мозги, а уже потом внешние факторы. Так что, Блейзи-и-и, у меня для тебя плохие новости. И вопрос не в половой принадлежности. Малфоя он бы с удовольствием трахнул. Как ты помнишь, он всегда был в топе лучших учеников нашего курса.
Рука Нотта крепче сжала ее бедро и Гермиона спиной чувствовала его раздражение, но скорее за которое последует особое постельное наказание. Ее дерзость всегда ему нравилась, а потому она не боялась быть непонятой.
Малфой снова хохотнул и, сделав очередной глоток огневиски, выдал:
— Только если с тобой, Грейнджер.
В этот самый момент Гермиона не сводила с него любопытного взгляда. Ухмылка Малфоя сквозила  тем, что он просто берет ее на понт. Поджав губы, девушка все же лучезарно улыбается ему в ответ:
— Не думала, что ты испытываешь ко мне что-то, что способно поднять твой член. Любопытно.
— Спортивный интерес.
— Святой Салазар, я не думал, что доживу до момента, когда услышу как Гермиона рассуждает о членах. — Радостно завопил Забини и приподнял свой бокал, салютуя девушке.
Откинувшись на спинку стула, Гермиона старалась не смотреть на Теодора, чтобы не умереть от испепеляющего взгляда. То, каким образом он вырисовывал пальцем руны на ее коже — не сулили ничего хорошего. Однако, ей было не страшно. Ревность Теодора скорее была приятной, особенно после признания, что он даже не допускает мысли, что она может быть не его.
Вдруг камин заработал и из зеленого пламени вышел Джордж Уизли. Девушка удивленно обернулась на Нотта, весь вид которого был спокойным и уверенным. Значит, это его рук дело. Гермиона хотела было вскочить, чтобы обнять друга, которого не видела очень и очень давно, но Теодор ее остановил. Послушавшись, девушка осталась сидеть на месте. Джинни бросилась к брату на шею и это было так трогательно, что слезы невольно подступили к глазам. Нотт обратился к Малфою и тут до Гермионы медленно, но верно дошло… блондин давно был влюблен в ее подругу. Теперь уже ком ужаса подступил к горлу, от осознания всей абсурдности ситуации: отец Драко трахал его любимую женщину. Этот факт даже в голове звучал отвратительно, не говоря о том, насколько больно и противно было сейчас самому Малфою. Джинни чужая жена и любовница, а он живет под одной крышей с тем, кто над ней издевается и заставляет делать разные непотребства. Впервые за всю жизнь Гермионе вдруг стало жаль парня. Возможно, его сердце еще можно было спасти, но увы…
Переведя взгляд на рыжих брата и сестру, Гермиона хотела сфокусироваться на них, но тут Нотт просунул пальцы к ее клитору и начал настойчиво его массажировать. Покраснев от того, что он это делает прилюдно, девушка сильнее сжала бедра, намекая на то, чтобы тот прекратил… поджав губы, она поворачивает голову к нему и утыкается носом в плечо, желая скрыть покрасневшие щечки.
«Спасибо, что дал ей увидеться с братом… ей это было очень нужно.»
Прикрыв глаза, девушка вдыхала вкусный запах тела Нотта и дала себя пару минут, чтобы восстановить дыхание. Все эти тайные прикосновения заставили ее сердце биться в тысячу раз быстрее от удовольствия и страха, что их застукают.
Наконец повернувшись, она просто наблюдала за тем, как Уизли болтают и то, как Джордж виновато посматривает на нее. Гермиона только и смогла ему немного улыбнуться в ответ, махнув приветственно рукой, намекая на то, что у нее все хорошо.

Нотт не стал задерживать гостей на подольше и Гермиона прекрасно знала почему. Его желание только еще больше возрастало, с каждой потерянной минутой. Мужчина помнил в каком виде она собиралась встретить его с работы, а потому тут же применил нейтрализующее заклятие, как только они остались одни. Прохлада комнаты коснулась оголенной кожи и Гермиона покрылась мурашками, а соски гордо вздыбились под прозрачной тканью. Он не могла отвести взгляда от прикуривающего Нотта, чувствуя как интимные мышцы сводит томной судорогой, когда тот выдыхает дым через ноздри. Закусив губу клыком, Гермиона затаила дыхание, отзываясь на его зов. Если бы кто-то другой махнул ей так рукой, то она бы не постеснялась и сломала бы конечность, параллельно объясняя, что девушки не собаки, чтобы подбегать на после столь неуважительного жеста виляя хвостом. Но Теодор это делал по-особенному сексуально… властно, не скрывая собственное желание обладать ею прямо здесь и сейчас. Выждав пару секунд, она направилась к нему, легкой походкой на носочках, чтобы казаться хоть немного изящнее. И мгновенно оказалась в тисках его рук, прижатой всем телом к стене. Обхватив узкие бедра ногами, Гермиона со всей присущей ей страстью отвечала на гневный, пошлый поцелуй. Живот сводило от одной мысли, что он ее ревнует. Буквально к каждому столбу. Грейнджер хорошо прочувствовала то напряжение, что скользнуло через его пальцы, оставаясь красными отметинами на ее бедрах, когда Джордж просто улыбнулся ей в ответ на приветствие. Было больно осознавать, что ей не позволено подходить к Уизли, но дав обещание однажды — быть послушной женой — планирует его сдержать.
Руки мужчины хаотичным образом блуждают по девичьему телу, которое горит адским пламенем от его прикосновений. Гермиона рычит, когда Нотт нагло рвет трусики из нового комплекта белья, но не успевает возмутиться, потому что руки сами полезли к его брюкам, помогая высвободиться возбужденному члену. Крепкая хватка Нотт позволяла ей не упасть, ибо ноги рядом с ним не то что не слушались, но и не держали тело в нужном положении. Мужчина толкается плавно, словно равномерно распределяя ее влагу в месте их соединения. Гермиона изогнулась так, чтобы чувствовать его полностью, позволяя Теодору ощутить ее собственное дно. Толчки планомерно становились все резче. Чтобы не упасть, девушка вцепилась пальцами в широкие, мужские плечи и позволила себе отдаться чувствам без остатка.
Балансируя где-то между Эдемом и Преисподней, Гермиона прижимала его ближе к себе, пока мужчина покрывал ее тело поцелуями-укусами, отвечая ему только мягкими поглаживаниями. До того момента, как он хорошенько прикусил мочку ее уха. Коротковатые ногти впились ему в кожу и рука невольно заскользила вверх к шее, делая немного больно. Нотт рычит и отвечает на ее порыв резким поцелуем в губы, от которого Грейнджер ударяется головой о стену и тихо стонет. Он вдалбливается в нее с особым остервенением, словно пытается выжечь на ней клеймо с его инициалами. Прямо там…
— Теодор… — шепчет Гермиона, желая молебно попросить быть помягче, но Нотт был одержим моментом. Не видя и не слыша ничего, кроме влажных, хлюпающих звуков и шлепков, он совершает еще несколько фрикций и разворачивает девушку к себе спиной. Рывком заставив ее немного нагнуться, нажимая ладонью на спину и второй хватая за сбившуюся копну кудрявых волос.
Точки стали почти неконтролируемыми и Гермиона отвечала сдавленным криком на каждый из них, прижавшись щекой к стене и пытаясь удерживать себя руками в одном положении. Нотт до боли вцепился в торчащую тазобедренную кость и толкался совершенно не сдерживая себя. Вдруг, Гермиона оттолкнулась от стены, толкаясь бедрами ему навстречу так, что на мгновение мужчина даже растерялся…
— Какого… — слетает с его губ, но жена затыкает его поцелуем. Тот рычит ей в губы, даже за таким занятием требуя объяснений.
— Подожди… — зубы царапнули разгоряченную кожу губ и девушка обошла его. Подойдя к столу, она дернула скатерть со стола, сбрасывая посуду и блюда на пол, а сама, под удивленный взгляд Нотта, села на этот старинный стол сверху и придвинулась к самому краю. Разведя бедра в стороны, Гермиона откинулась на спину, упираясь локтями в столешницу и запрокинула голову назад… линии ее тела были идеальными под светом свежей над ней. Позволяя Нотту вдоволь насладиться открывшемся ему видом, она призывно покачала бедрами, рисуя восьмерку и прошептала томным голосом:
— Вот, что ты должен был увидеть, когда пришел с работы…

Блять.
Как же приятно, когда на тебя смотрят, как на богиню. Кадык нервно ныряет вниз, и Гермиона провожает его взглядом, сама сглатывая. Она не понимала даже трети того, что испытывает к мужчине по имени Теодор Нотт. Еще пару дней назад, девушка была готова ему выколоть глаза его же собственной палочкой, а сейчас… лежит перед ним в весьма вульгарной позе и с упоением ждет, пока он снова войдет в нее. Этот взгляд, что очерчивал каждый миллиметр ее точеного тела, заставлял Гермиону течь еще больше. В нем прятался спектр таких эмоций, что влечение, стастрать и рядом не стояли. Это одержимость, болезненное желание обладать и быть еще ближе к объекту своего вожделения. Полюбовавшись женой, Нотт приблизился и перехватив ноги девушки под коленями, развел их еще больше в стороны и вошел.
Этот секс больше был похож на безумные скачки и Теодор планировал в них победить. Размеренный темп удачно контрастировал с сильными толчками. Руки мужчины были везде. Как и губы. Поглаживая, царапая, крепко хватая, он склонился к ней и подарил чувственный, но требовательный поцелуй. Не обделил вниманием и грудь, заставляя девушку почти взвизгнуть от того, насколько больно он укусил ее сосок. Когда рука спустилась к клитору, одного прикосновения к разгоряченной точке хватило, чтобы почувствовать первый спазм. Ее лоно обхватило его естество еще сильнее, будто пытаясь вобрать в себя без остатка. Гермиона напряглась всем телом, предвкушая скорую разрядку.
Голова кружилась от его ласки, его слов о том, что девушка принадлежит ему. Черт. Впервые за все годы она заткнула свой феминизм куда подальше, по собственному желанию оставаясь в плену этих вожделеющих глаз. Вцепившись в стол пальцами, Гермиона прикрыла глаза и застонала, прогибаясь в пояснице настолько, насколько это возможно. Тяжело дыша, она чувствовала на коже стекающие бисеринки пота, которые Нотт тут же слизал своим языком и вольготно устроил голову меж ее вздымающихся грудей.
— Жива… — с толикой смеха отвечает девушка и рука невольно тянется к его волосам, нежно поглаживая. Уставшая, обессиленная, Гермиона глядела на мужчину перед ней и думала о том, что вряд ли кто-то еще сможет так любить ее, трахать до потери пульса и ориентации в пространстве, заставлять думать только о себе и ни о ком другом. Он был повсеместно, в каждой мелочи, в каждом ее вздохе и в каждой мысли.

Эта новая реальность казалась довольно пугающей. Пожиратель смерти заботливо переносит грязнокровку к себе в комнату, заставляя лечь на постель, а потом смазывает мазью оставленные им же отметины. Наблюдая за Ноттом, она отметила играющие на свету от камина идеальные мышцы, игривую улыбку, красиво ниспадающие на глаза кудряшки. В этот самый момент он словно был собой, снимая с лица те… другие маски. Позволял собственной жене увидеть то, что наверное в последний раз доводилось лицезреть лишь покойной матери: искреннее счастье, эйфорию и восторг. И все это одновременно.
С чувственных губ срывается очередное признание. Настолько интимное, насколько это вообще возможно. Прикосновения для Гермионы — это один из важнейших языков любви, а тут Теодор Нотт говорит, что ему нравится прикасаться к ней… сердце замерло и Грейнджер смущенно улыбается, немного больше утыкаясь носом в одеяло…
— Если бы знал как мне нравится, когда ты ко мне прикасаешься. — девушка разворачивается к нему лицом и принимает сидячее положение, желая быть с ним на одном уровне. Тонкие, женские пальчики скользнули по его груди к плечам, и остановились на шее, поддевая указательным пальцем волевой подбородок. — А еще мне нравится, как ты смотришь на меня. Словно дикий волк, заполучивший лучшую волчицу стаи. Эта распаляющая гордость заставляет меня млеть…
Гермиона прикрывает глаза и тянется к мужчине с поцелуем. Томным, романтичным, нежным. Будто не он ее только что смачно отодрал на столе в столовой.
— Давай сыграем в игру? Чтобы лучше узнать друг друга… своеобразная сыворотка правды для супружеской пары, которая применяет этот прием, чтобы еще больше влюбиться друг в друга… — улыбнувшись, Гермиона игриво делает вид, что задумалась.
— Мне нравится как ты пахнешь. Аромат твоего тела я не спутаю с чьим другим. Это как афродизиак, только для меня лично. — Хихикнув, девушка щелкнула мужчину по носу и, будто скрываясь от кого-то, шепотом добавила: — Думаю, что это одна из причин, почему я довольно быстро смогла тебя простить и дать второй шанс. Твоя очередь…
Гермиона сидела перед ним голая, стараясь не обращать на это никакого внимания. На нем все еще оставались брюки. И этот контраст особенно почувствовался, когда девушка заметила куда именно устремлен его взгляд. Небольшая, но налитая грудь, была довольно привлекательной, а когда руки Гермионы были сведены спереди, то и вовсе имели довольно соблазнительный вид. И впервые гриффиндорке было не противно от чужого взгляда на себе, с неприкрытым желанием снова трахнуть.

Гермионе было очень необходимо какое-то количество откровения с новоявленным мужем и нет ничего лучше, чем игра. Особенно, когда оба в постели и голые, ведь так еще легче обнажить душу — раз уже нечего скрывать. Ей это было очень нужно и девушка ухватилась за ту мелочь, что сказал Нотт, чтобы всковырнуть еще больше… Чтобы лучше его понять и окончательно перестать относится предвзято.
Первое признание сорвалось с ее губ довольно легко. Начинать оказалось не так трудно, как взять себя в руки после слов Теодора. Один за другим выдавая все новые и новые факты о том, как на самом деле мужчина относится к той, что теперь носит его фамилию, он сейчас заставлял Гермиону терять связь с реальностью. Он делала все по инерции: оседлала его сверху, гладила ладошкой мускулистую грудь, разглядывала его красивое лицо и пыталась понять, как такой как ОН… мог обратить столь много внимания на такую как она. Из сказанного девушка особенно хорошо поняла, что Нотт давным давно и  надежно был в нее влюблен. В его словах слышались отголоски одержимости, как в типичных фильмах о фанатичных маньяках, но этому кучерявому маньяку она сдалась по итогу сама. Вышла из тени и показала всю себя.
— У меня было много времени обдумать все происходящее. Начиная от всей этой затеи с законом, заканчивая нашей ссорой. И поэтому, хочу сказать, что… пока я жива — буду сопротивляться. Вопрос лишь по каким причинам…
Склонившись к нему ниже, Гермиона мазнула кончиком носа по его переносице и оставила легкий поцелуй в уголке его чувственной линии губ. Он всегда Гермионе казался намного привлекательнее остальных парней в школе. Гриффиндорка все никак не могла понять всеобщего восторга от главных красавчиков Хогвартса: Гарри и Драко. Если бы у нее была возможность в свое время выбрать пару без оглядки на поступки и плохое прошлое, возможно именно с Ноттом она бы танцевала на выпускном. Но увы… ни выпускного, ни танцев, ни тем более безответных чувств к Пожирателю смерти.
Увидев его фамилию напротив своей в списке составленном Министерством, Гермиона на мгновение не поверила собственным глазам.
Бойся своих желаний… Не на выпускном, так на смертном одре.
Перечитав несколько раз одну и ту же строку, Грейнджер даже ухмыльнулась. Это было настолько странной реакцией, что Рональд тогда решил, будто у нее это истеричное. Однако, весь пыл остудила мысль о том — скольких орденовцев Нотт убил на войне… он враг… он Пожиратель… он…
Сглотнув, Гермиона выпрямилась и продолжала водить пальчиком по его кубикам пресса, собираясь с духом.
— Я не поддалась в том смысле, в котором ты думаешь… просто впервые в жизни послушала себя и свое сердце. В каждом человеке есть хорошее и плохое. И, казалось бы, ранее я считала тебя и других Пожирателей самыми ужасными волшебниками на земле, а теперь в этот список попал еще и Рон. Не думай, что смог меня влюбить в себя по щелчку пальцев. Я методично и рационально искала в тебе те плюсы, которые хотела бы видеть в своем партнере… а также размышляла, смогу ли уживаться с теми минусами, что ты имеешь. Да-да, мистер Нотт, вы не идеальный принц, а я не принцесса. Эти сказки не про наши души…
Засмеялась Гермиона и получила мощный шлепок по заднице. С довольной миной, девушка заерзала бедрами на нем, после чего многозначительно повела бровью и покачала головой, когда Нотт потянулся к ней, чтобы завалить на спину и начать второй марафон удовольствий.
— Ты любишь истязать и издеваться над людьми. Это минус. Но при этом ты тихо и едва заметно заботился о каждом, кто тебе дорог. Помог Джинни увидеться с братом ради меня и Драко. Караулил мою безопасность на свадьбе. И я сейчас говорю не о том, что кто-то меня хотел убить, а о том, как ты поправил шлейф платья, когда я запуталась в нем каблуком или помог салфеткой вытереть рот после надкусывания торта. Я знаю, что ты скажешь… это все работа на колдокамеры, но нет… Я видела твой взгляд, Теодор, и он был заботлив.
Было заметно, что Нотт не ожидал от нее таких откровений о себе. Тем более в порядке перечисления его плюсов. Слегка подмяв подушку у себя за головой, Нотт вернул руки на девичьи бедра и заскользил вверх, останавливаясь лишь у кромки ребер, когда большие пальцы достигли линии груди. Девушка улыбнулась тому, как мило закусывает губу, желая вновь впиться в нее своим ненасытным ртом, но это не выглядело как нечто животное, дикое, а скорее отливало детским, непосредственным голодом и восхищением. 
— Меня порадовало твое отношение к семье. Ты всегда будем защищать жену и своих детей. И неважно кто перед тобой: член Сопротивления, Пожиратель, Темный Лорд или сам Бог. А еще… — на этом моменте Гермиона специально сделала свой голос более томным и сладким, чтобы бы у Теодора пересохло во рту от вожделения. Склонившись ниже, она почти прошептала ему, касаясь зубами мочки уха: — … меня безумно возбуждают твои мозги. И это безумно весомый аргумент в твою пользу. Конечно, это осознание далось мне с трудом, пришлось умолять гордость заткнуться, но мой выбор того стоил… Лишь одна деталь портит, на мой взгляд, это довольно удачное уравнение: я слишком сильно хочу семью и боюсь тех последствий, которые может повлечь то, кто ты есть.
Гермиона касается рукой предплечья с татуировкой и впервые в жизни не боясь глядит подушечками пальцев эту мерзость, которая делала его… чертовски сексуальным.

“Я — чудовище, Гермиона. Но только ты можешь контролировать это чудовище.” — эти слова никак не хотели выходить у нее из головы. Все эти дни Гермиона просыпалась с ними и засыпала. Почти месяц прошел с момента той игры, а девушка так и не смогла понять, что он имел в виду под словом “контролировать”. Нотт все так же приходил с работы и уходил на работу, все так же проводил время с Пожирателями и на рейдах, о которых шибко ей не распространялся. Пару раз они еще посещали чьи-то свадьбы и помолвки, с учетом того, что все вышестоящие Пожиратели решили разом решить вопросы со своими грязнокровками — обручаясь один за одним. Министерство и Темный Лорд могли вдоволь лицезреть плоды своих усилий, что неимоверно выводило из себя Гермиону ровно до тех пор, пока руки ее личного темного мага не опускались ей на ягодицы. После этого волшебницу уже совершенно не интересовали ни торжества, ни эти мерзкие люди, ни собственная месть.
Работали над вопросом появления наследников они с Ноттом очень исправно и с удовольствием. Будто у них уже появилось особое расписание постельных дел, хотя на самом деле это было повсеместное, хаотичное рукоблудие. Теодору хотелось всегда и везде, а Гермиона не сказать, что была против, лишь иногда тихо рычала на него, когда тот начинал активно соблазнять ее на людях. К слову, его внимание и регулярная половая жизнь — заставили девушку расцвести. Они заметно, но не сильно округлилась, попа стала еще более выпирающей, отчего пришлось Паркинсон изрядно поработать над ее новым гардеробом и, наконец, Гермиона освоила искусство управления своим буйством волос.
— Да иду я, иду! — бурчит Гермиона, сидя за туалетным столиком. Она пыталась завязать волосы в хвост, но бесилась, что некоторые пряди ужасно некрасиво торчат и переделывала его раз пять.
— Ты так торопишься на прием к врачу, будто на вручение дипломов… Это всего лишь контроль, Нотт, хватит нервничать! — Гермиона подошла к нему ближе и поправила ворот рубашки и узел галстука, который впервые за долгое время был завязан ись накось. — Все будет хорошо.
Встав на носочки, девушка тянется к его щеке с поцелуем и смущенно поглядывает на него исподлобья. Гермиона начинала догадываться, что возможно внутри нее уже зарождается жизнь. Катализатором к этим подозрениям стал вечер, когда она смолола банку ненавистных оливок, а после попросила Эйба принести добавки. Да и в целом, концентрация на занятиях невербальной магией снизилась, утомляемость стала выше. Оставалось только убедиться в том, что она права.
А еще, жутко хотелось посмотреть на реакцию Теодора, которому жена еще не высказывала свои подозрения на счет скорого прибавления.

Доктор Маркус Скаррс – гласила табличка перед кабинетом. Теперь уже потряхивать начало Гермиону. Мурашки бежали по телу и хотелось поскорее узнать подробности. Дверь открылась и семейная пара вошла в кабинет. Доктор поздоровался и пригласил их присесть в удобные кресла.
— Мистер и миссис Нотт, рад вас видеть! — мужчины поздоровались за руку, а Гермиона только кивнула, занимая свое место.
— Взаимно.
— Как ваши дела? Как соблюдаются предписания, оставленные мной в прошлый раз? — любопытным взглядом окатив молодых людей с ног до головы, доктор с особым интересом.
— План, предполагаю, даже перевыполнен, хотя мы его даже не читали. — ответ Нотта прозвучал довольно дерзко, отчего Гермиона покрылась вся красными пятнами смущения.
— Кто читал, а кто — нет. — цыкнула на мужчину жена и смерила того укоризненным взглядом.
— Что ж, очень рад это слышать. Значит, нам стоит проверить вас, миссис Нотт. Если беременность отсутствует, то я бы хотела вам выписать еще пару витаминов. Прошу, ложитесь на кушетку.
Гермиона кивнула, параллельно ставя сумочку на пол. Заняв указанное место, она не могла улечься, совершенно не зная куда деть свои руки, потому что внутри теплилось желание постоянно трогать свой живот. Ожидание длилось вечность, пока доктор применил диагностические чары. С любопытством поглядывая на них, Гермиона вдруг заметила странного вида точку в ее гладкой матке. Нахмурившись, она перевела взгляд на Нотта, а тот и вовсе был белее полотна, словно ждал, что ему сейчас скажу, что его жене осталось жить семь дней, мол, успейте попрощаться. Дрожь забила тело, когда доктор наконец с довольством хмыкнул и оповестил:
— Поздравляю, мистер и миссис Нотт, вы станете родителями… — повернувшись корпусом к отцу семейства, мистер Скаррс с ухмылкой на лице вдруг добавил: — … двойняшек.

Шум в ушах после «вы станете родителями двойняшек» перебил все остальные слова доктора. Мозг Гермионы старался хаотично переварить сказанное. Девушка с трудом смогла отвести ошарашенного взгляда от Теодора, будто на лице написано ответ на ее немой вопрос, и посмотреть на диаграму еще раз и повнимательнее. Двойняшки. Просто… КАК? Просто как такое возможно? У Гермионы не было родственников, у которых были близнецы. Значит, в роду у Нотта имелись? Сам мужчина выглядел так, будто его огрели обухом по голове, но недостаточно, чтобы он ни на кого не напал в ответ. В какой-то момент Грейнджер даже подумала, что у него особые способности к прорицанию, потому что именно он буквально месяц назад сказал ей, что собирается в ближайшее время заделать ей ребенка.
Мужчина нервно дернул рукой, словно потянулся к волшебной палочке, но Гермиона старательно замотала головой. Она самолично ему голову оторвет, если придется сменить врача или еще что…
Мальчик и девочка. Это будто сказка, в которую Гермиона никак не планировала попасть. В целом, она, считай, уже отстрелялась, подарив Нотту и наследника, и наследницу. Это было просто удивительно и невообразимо. Восхищенно глядя на две маленькие точки на диаграмме, она попросила Мерлина, чтобы эти двое были сильными и здоровыми.
— Доктор, а мой организм сможет выносить двоих? Нет никаких рисков? — обеспокоенно спросила Гермиона, явственно понимая, что вследствие войны, она явно потеряла в весе, а на фоне стресса и постоянных нервов – здоровье вполне могло сильно сдать.
— По последним анализам все довольно неплохо. Вам будет необходимо восполнить некоторые дефициты и следить за общим состоянием: чтобы не беспокоили мигрени, усталость, вялость и прочее. Как только симптомы появятся — вы сообщаете мне и мы скорректируем все необходимое.

Они распрощались с доктором, оставшись с кипой бумаг, которые нужно будет предоставить еще и домашнему лечащему врачу, а также в аптеку. Гермиону потряхивало, а Нотт был слишком сосредоточен на решении проблемы с репортерами и того, чтобы никто не узнал, что его жена носит под сердцем двоих. 
— Пожалуйста, Теодор, не нервничай так сильно, — ласково просит Гермиона и хватается за руку мужа, чтобы пройти через черный выход из больницы и аппарировать. — Мне ведь твое настроение тоже передается.
Оказавшись дома, они оба не могли прийти в себя и еще долго стояли молча глядя друг на друга. На молодых лицах проскальзывали то восторг, то отчаяние, то легкий испуг вперемежку с радостной улыбкой.
— Разве вашей семье когда-либо появлялись на свет двойняшки? — Гермиона как ребенок покружилась вокруг себя и с обожанием погладила свой живот. Пара секунд и девушка прильнула к Нотту с чувственным поцелуем, полным благодарности за то, что подарил ей такое чудо. — Ты сделал меня самой счастливой женщиной, Теодор Нотт. Спасибо…
Слезы радости невольно проступили в уголках глаз и тут же покатились вниз по щекам.

Утро следующего дня оказалось довольно тяжелым. Для того, чтобы сообщить новость отцу Нотта и Лите, они устроили совместный завтрак, но свежий номер пророка уже сделал это за них. Младшая ворвалась в столовую с дикими визгами и писками:
— Их будет двое?! Двое?! Здесь так написано!! Двойня-я-яшки. Это же двое? Да?
Гермиона улыбнулась девочке и смущенно закивала, прижимая ладонь к еще незаметному животу.
— Да, милая, будут мальчик и девочка. 
Восторг, который отразился на красивом личике девочки, был просто безграничным. Подлетев к жене брата, она накинулась на нее с объятиями и зацеловала ее миллион раз в щеку. Гермиона подхватила ребенка и обняла ту в ответ, немного успокаивающе похлопав по спине.
— Ты будешь тетей. Как тебе новый статус?
Заговорщицкая улыбка расплылась на круглом лице и девочка прошептала так, чтобы никто кроме нее не услышал:
— Научу их все премудростям, что знаю сама.
— Я в тебе не сомневаюсь.
Гермиона заправила выбившуюся кудрявую прядь за маленькое ушко и позволила ей накинуться теперь уже на Нотта, который со вчерашнего дня еще не отошел от грандиозной новости.

Узнав, что теперь они с Ноттом ждут довольно приличное прибавление, Гермиона с удивлением осознала, что начала относится к собственному мужу еще с большей любовью чем раньше. Непонятно только… гормоны это или что-то другое… Однако, одно было ясно точно: Гермиона будет всю жизнь благодарна Нотту хотя бы за то, что он подарил ей детей. Семья для нее значила слишком много и теперь, девушка явственно ощущала, что перегрызет глотку любому за них. Даже за Теодора, который меньше всех нуждался в ее помощи и защите.
— Господи, Гермиона, это самые сумасшедшие новости после беременности Уизлетты! — Паркинсон пришла к ним на следующий день, чтобы поздравить с прибавлением. Им оставалось только гадать — какая же сволочь слила информацию журналистам.
— Спасибо, Пэнси, в твоих устах это почти комплимент.
Гермиона старалась вести себя как обычно, но нервозность из-за утечки информации дала о себе знать. Плюс, перестройка организма выбивала ее из сил, особенно когда приходилось слушать чужие вопли и восторги. Даже Джинни умудрилась прислать поздравительную сову с позволения Снейпа. Написала, что скоро заглянет к ней и требовала больше подробностей.
— Я шокирована больше тем, что Тео смог тебя обрюхатить так быстро. Это ж какая у вас должна быть совместимость?! — Пэнси плюхнулась рядом с Грейнджер на небольшом диванчике и отправила очередную виноградину в рот. — Неужто взаправду подходите друг другу?
Хихиканье слизеринки уже перестало быть чем-то из ряда вон выходящим. В какой-то момент даже показалось, что она на кокетничает, но здесь только Грейнджер и не перед кем выделываться. На самом же деле, Пэнси всегда была такой: язвительной, дерзкой, прямолинейной как фонарный столб. “Освещала” своими мыслями каждого бедного проходящего мимо человека.
— Сама не ожидала, но как муж Нотт вполне себе, — отвечает Гермиона и отпивает свежевыжатый апельсиновый сок в исполнении Эйба, который всегда добавляет туда еще пару мандаринок для более сладкого вкуса.
— Ну-ка по-подробнее! — на изогнуто вопросительную бровью гриффиндорки, девушка только закатила глаза и фыркнула: — Моя свадьба в следующем месяце, поэтому хочется послушать каким же может быть нормальный муж в нашем-то мире…
Гермиона снисходительно улыбнулась и взглянула на Паркинсон с другой стороны. Слизеринке сейчас так же страшно, как и ей самой почти два месяца назад.
— Ну-у-у, он заботлив, умеет быть нежным, что самое удивительное, и… — щеки Гермионы предательски порозовели. — … и он пиздец какой умный. А ты, я думаю, догадываешься что именно сильнее всего меня возбуждает в мужчинах.

В ту ночь жизнь Гермионы разделилась на до и после. Эйб принес ей витамины перед сном, как обычно. Затем она посидела немного с книгой и благополучно заснула с ней в руках, даже не потушив волшебную свечу у кровати.
Истошный, чужой вопль разбудил девушку мгновенно. Она села на кровати и приложила руку к груди, пытаясь совладать с резко начавшейся тахикардией. Теперь девушка отчетливее слышала присутствие других людей в доме, когда он наконец ее принял. Тепло и привычное ощущение присутствия Нотта рядом, говорило о том, что он уже дома… но вот кто же третье лицо? Гермиона, будучи в пижаме, осторожно поплелась вниз, чтобы проверить кто пришел. По мере приближения к гостинной, она смогла различить вопли… Малфоя.
— Давай бадьян, тупой ты эльф! Э-э-э... эй.. глаза не закрывать!! — девушка открывает дверь и почти слепнет от открывшейся перед глазами картины.
Девушку трясет так, что можно было подумать, что у нее начался Паркинсон. Сбегая по лестнице, она не смотрела куда ступает, потому что взгляд прикован только к окровавленному Нотту. Казалось, что его только опустили в ванную наполненную кровью до краев вместо воды. Почти не дыша, она падает на колени рядом с ним и быстро оглядывает с ног до головы, ласково обхватив его лицо руками. Нотт тяжело и слишком медленно дышит, в глазах отсутствует фокусировка, а рот нервно дергается в защитной улыбке. Гермиона приподнимает ткань его рубашки и разрывает руками, чтобы понять степень повреждений и ахает.
— Блять…
Его ранили Сектумсемпрой и, судя по ранам, проклятие оказалось сильнее обычного. Мужчина что-то шепчет пересохшими губами. Малфой истошно орет рядом, но Грейнджер слышит его как в вакууме, сосредоточенная на муже.
Нет, сегодня ты не умрешь.
Она поворачивается и видит, что Драко держит склянку с бадьяном и отрицательно мотает головой.
— Это не поможет, он истечет кровью раньше…
Глаза Гермионы опустели от боли и собственной беспомощности. У нее не было волшебной палочки, но… у Нотта должна быть… девушка совершенно не помнит в этот момент его требования не спалить контору, что он вернул ей магию. Просто быстро выхватывает из окончательно ослабевших рук палочку и чувствует вибрацию.
— Что ты собралась делать, Грейнджер? Ты же считай сквиб! Дура! Лей бадьян давай!
— Заткнись, Малфой! — рявкает она и отбрасывает его руку, что крепким хватом легла на ее плечо.
Попытки совладать с палочкой отнимали драгоценное время до тех пор, пока Грейнджер решительно не зарычала и мысленно не послала древку все те эмоции, что испытывает по отношению к ее хозяину, как вдруг… она поддалась. Магия Гермионы потоком хлынула из нее, когда та произнесла:
— Вулнера санентур, — крепко прижав палочку к груди Нотта, она перестала дышать, сфокусировавшись на мысли, что все будет хорошо. Какое-то время будто ничего и не происходило, когда вдруг кровь начала возвращаться к своему хозяину. Медленно, но верно стекаясь в раны и поврежденные места срослись снова.

— Детка,.. налей выпить,.. папа хочет виски.
Гермиона закатывает глаза и улыбается, когда понимает, что кровь точно не отхлынула от мозга Нотта, раз он способен выдавать такие фразочки. Она долго-долго смотрела на его лицо, когда мужчина отключился, еле сдерживая нахлынувшие слезы. Коснувшись пальцами волос Теодора, девушка любовно пригладила их, ощущая кровавое месиво даже на них. Скорее всего, это чужая кровь… Хвала Салазару! Черт, она успела перенять даже его ругательные фразочки.
Слыша как выругался Малфой, Гермиона поворачивает голову и видит Эйба неподалеку, который потерял сознание. Брося в существо простейшее заклинание восстановления, она подняла его с пола и аппарировала в его коморку. Уложив эльфа на его импровизированную кровать, она вернулась в гостинную уже с бутылкой виски в руках и протянула ее Малфою.
Они молча переглянулись и девушка слегка благодарно улыбнулась ему:
— Спасибо, что спас его.
За этой чертовой натянутой улыбкой скопилось столько боли и отчаяния, что Грейнджер казалось, что ее разорвет прямо сейчас от концентрации такого количество эмоций. Положив волшебную палочку на столик у дивана, она заняла место рядом с Драко и дала волю слезам. Она рыдала навзрыд несколько часов, периодически поднимая взгляд на спящего Нотта и прикладывая свою руку к животу. Гермиона испугалась очень сильно, поэтому сейчас, когда опасность отступила, ее начало трясти. Вдруг, она почувствовала чью-то руку у себя на плече и вздрогнула. Малфой по-братски прижал ее к себе, в успокаивающем жесте,  и сделал очередной глоток огневиски прежде, чем сказать:
— Теперь я тебе верю, Грейнджер… — на вздернутую вопросительно бровь, мужчина только усмехнулся: —... ты его действительно любишь.
Они не сговариваясь уставились на Теодора, словно оценивая масштабы эмоциональной близости с каждым из них. Драко был для него не просто лучшим другом, а семьей. Она прекрасно знала об этом и вполне могла представить, как парни заботятся друг о друге. Но при этом Грейнджер всегда казалось, что слизеринцы не способны вступаться за других и бросят тебя в самый сложный момент. Но Драко не бросил. Он вытащил раненого друга с поле боя. Хотя бы за этой гриффиндорка обязана его уважать.
— Знаешь, я теперь тебе тоже верю, Малфой. — Она усмехается и поворачивает голову, всматриваясь в профиль блондина, который был невозмутим даже в такой момент. —... Ты действительно не такой засранец, как мне это пытался доказать Теодор.
— Ну, спасибо… — с грустью в голосе ответил он и наконец, почувствовав, что девушка успокоилась, отпустил ее.
— Малфой…
— М-м-м?
— Могу я спросить?
— Валяй.
— Ты действительно ее любишь? — мужчина вздрогнул, непонимающе уставившись на ту, что левитировала его раненого друга в постель и параллельно пыталась вести диалог.
— О ком ты?
— Ты знаешь. Не строй из себя дурака — тебе не идет.
— Да. — Алкоголь снова обжег его глотку и Малфой поморщился от собственного ответа.
— В таком случае, нам надо решить вопрос с ее замужеством и пребывании в твоем доме. — Было сложно оставаться незаинтересованной стороной, когда в груди зарождалась надежда на то, что когда-нибудь Джинни может быть в настоящей безопасности. Рядом с человеком, который ее не обидит. — Думаю, что если ты рискнешь, то по итогу у вас все может получится. Как у нас с Ноттом…
— Почему ты так уверена? — с недоумением в голосе спросил он.
— Потому что ты умеешь любить. Любишь Теодора, свою маму, любишь Джинни… В этом плане вы с ним… — девушка кивает на спящего Тео и с надеждой смотрит в серые глаза. — … очень похожи. Ваша преданность любимым людям…
— С чего ты вообще решила, что знаешь меня? — злость сквозила в каждом произнесенном слове, леденя душу любому, но Грейнджер была серьезно настроена закончить разговор.
— Ты расскажешь Министерству, что Нотт вернул мне магию?
Малфой замер на месте от резко заданного вопроса. Нахмурившись, он раздумывал пару минут, очень долго и с грустью глядел на Нотта, но так и не решился ответить.
— Не скажешь… Так же, как никто не узнает как Тео спасся во время этого рейда. Так же… как не скажешь Лорду о  том, что напал на него кто-то из ваших. Верно? — Линия челюсти Малфоя сильно напряглась, что заиграли желваки. Блондин бесился от догадливости Грейнджер и был готов уже сделать шаг в сторону двери, когда она перехватила его за предплечье и добавила:
— Я считаю, что вы достойны большего, чем просто оставаться разменной монетой в руках сумасшедшего.

Гермиона заснула быстро. От усталости. От нервов за Нотта. От боли в сердце. Спала она беспокойно, несмотря на то, что даже не шелохнулось за все время, проведенное рядом с раненым Теодором.
Девушка проснулась сразу, как только муж пошевелился в кровати. Открыв глаза, она с маниакальным беспокойством осмотрела его с ног до головы. Заклятие сработало на ура. Оставалось только заживить небольшие раны от других заклинаний. Не успела она подумать об этом, как вдруг слышит:
— Прости. — Кажется, этот голос она не забудет никогда в своей жизни. Сердце стучит о ребра и замирает вместе с ней.
— Не за что извиняться, Теодор. — склонившись, Гермиона целует его в лоб, вновь слезы начинают течь по лицу, капая на него с подбородка. — Но в следующий раз, я тебя заставлю самому копать себе могилу, потому что потом я тебя сама убью.

Эта неделя, что Теодор провел на больничном, оказалось и самой хорошей, и самой ужасной за последнее время. Хорошей, потому что Гермиона точно знала где он и в каком состоянии, а плохой, потому что девушку разрывало от мысли о том: кто мог причинить ему вред. Навещая Джинни в Паучьем тупике, Гермиона воспользовалась предлогом и осталась наедине со Снейпом, который был весьма удивлен подобной встрече.
— Я хочу знать, кто еще из Пожирателей в курсе смертельного заклинания вашего авторства, профессор. — Снейп не прогнал ее восвояси только потому, что видел в янтарных глазах напротив столько отчаяния, что в мире можно было открыть еще один океан. Это больше не та девочка всезнайка. Перед ним сидит сильная, яркая ведьма, способная порвать на британский флаг любого, кто навредит ее новой семье. Даже будучи в подчиненном положении, она выглядела не столь забитой, как другие. Снейп прекрасно понимал, что все произошедшее с Джинни — идея не Нотта и Малфоя-младшего, а именно Грейнджер.
— Любопытно, а почему вы спрашиваете? — снисходительным тоном спросил мужчина.
— Да так… хочу найти и убить ту тварь, что смела поднять палочку на моего мужа и, более того, нападать со спины на своего же. — Оскал, который невольно появился на девичьем лице, заставил мужчину удивиться. Воинственность всегда была присуща гриффиндорцам. Это естественно. Но никогда ранее он не видел никого из них в истинном, природном гневе, который сеял в ауре каждого тьму и жажду мести. Что ж… она спасла его жену от гнета Малфоя-старшего. Стоило ей отплатить добром за добро. Ему стало куда легче от того, что теперь рыжая бестия только под его защитой и никто не может ей навредить.
— Что ж…  в таком случае, заклятие известно только троим: Руквуду, Долохову и Макнейру. Старая гвардия была довольно наблюдательна ранее и быстро заметили, как я использовал его в бою. Они не склонны болтать и часто держат Сектумсемпру как джокера в рукаве.
— Спасибо, профессор. — Гермиона встала со своего места и положила перед ним список необходимых зелий. — За скорость — оплачу втройне. Нотту нужны настойки восстанавливающие жизненную силу. При трансгрессии его сильно расщепило и последствия лечатся долго. Вы сами знаете.
Это был всего лишь предлог, чтобы в целом было чем подменить воспоминания при случае, если Лорд решить в них пошерстить. Но том Гермиона удалилась.

В Нотт-мэноре было полно забот. И как только новая хозяйка оказалась на пороге, она всеми фибрами своей магии почувствовала присутствие Малфоя-младшего. Она дала им с Ноттом провести какое-то время наедине и немного поговорить, но неумолимо приближалось время перевязки и принятия лекарств. Когда часы пробили пять вечера, девушка открыла дверь в спальню Теодора и встретилась с штормовым взглядом серых глаз. Малфой был явно чем-то озадачен, но тут же поспешил ретироваться. Взаимные кивки и они распрощались.
— Извини, если помешала, но твои раны требуют жесткого контроля.
Нотт расплылся в довольной улыбке, будто жена только что-то сказала нечто неприлично возбуждающее. Укоризненно поведя бровью, Гермиона подошла ближе и прошлась по фигуре мужа оценивающим взглядом:
— Как сказала бы моя тетушка: теряешь в весе просто на глазах. Эйб очень расстроится, если поймет, что ты недоедаешь. Ложись…
Она помогла Теодору принять горизонтальное положение и взмахнула палочкой. Бинты методично начали раскручиваться и очень болезненно открывались. Гермиона тут же намочила их, чтобы Нотту стало полегче. Ей было очень больно смотреть на то, как он мучается. Раны почти затянулись, но были и те, которые будто специально периодически кровоточили. Колдомедик сказал дать им больше времени и почаще смазывать антисептической мазью.
— Ну, Теодор, ты готов к новостям? — улыбнулась Гермиона, создавая ложную интригу, которая нужна была только ради того, чтобы развеселить больного. — Как думаешь, кто пригласил нас на званный ужин? У-у-у. Чувствую в твоей голове роятся слишком много вариантов. Ну, не буду томить тебя… Августутс Руквуд оказался столь любезен, что в ближайшую пятницу пригласил нас на это ваше сборище приближенных. Его эльф принес приглашение.

Отредактировано Hermione Granger (2024-02-23 22:14:17)