С той ночи прошла ровно неделя. Семь одновременно обычных и странных до мурашек дней. Драко замечал за собой, что пытается их избегать, не столько из-за стыда, сколько из-за желания оставить их наедине. Не усложнять своим присутствием. Он и так пиздец все усложнил, когда подделся и снова ее поцеловал. Да, так он оправдывал себя - он третий лишний. Ни к чему вгонять Гермиону в большую краску, ни к чему заставлять друга переживать лишний раз, тем более, что у него не было на это повода.
Не было?
Первые несколько дней Теодор и Драко не обсуждали случившееся. Они словно дали друг другу молчаливый зарок, Тео понял, что блондина ненадолго лучше оставить в покое. Постепенно, если рану не теребить, она затягивается. В том запертом классе они, кажется, все для себя выяснили? Драко прокручивал тот разговор в своей голове, но так и не смог, не опираясь на собственные умозаключения, вычленить общий вывод, к которому они пришли. Разве что кроме одного - чувства Теодора к Гермионе не изменились после ее, скажем так, измены. После ее поцелуя тогда с Драко в коридоре. После их поцелуя на балконе. После их секса, страсти, поглатившей их полностью. Он дал ей понять, что это не интрижка, не развлечение. И Нотт ежедневно подтверждал свои слова действиями. Садился с ней рядом, помогал донести книги, Гермиона увлеклась чтением даже гораздо больше, чем обычно. Хотела сбежать от реальности? В гостиной Тео просто сидел рядом с ней, Драко даже казалось, что он любовался. Как в зрачках гриффиндорки гуляет алое пламя камина, пока она, дописывая очередное эссе, небрежно за ухо убирает выбившиеся волнистые пряди.
Сколько времени понадобится Малфою? Чтобы принять эту реальность. Ту, в которой ему не плевать на Грейнджер. Ту, в которой он, вечно одергивая себя, сам ею любуется. Огнями пламяни в ее глазах. Спиной, когда она сидит на первой парте. Тем, как нервно она закусывает перо или морщит лоб, увлекаясь в чтение. Как же чертовски это было тяжело. Ему было тяжело осознавать, что, похоже, он охренеть как влип.
Так и по какой же причине на самом деле Драко, завидев друга и его девушку в коридоре, резко менял направление своего движения? Почему он ходил на тренировки полетов чаще, чем это было по расписанию? Почему задерживался? Почему закрывал глаза и благодарил всех богов, что их ночь не прошла в их с Теодором комнате, когда возвращался в пустующую спальню один? Он знал, что Нотт сейчас с ней. Знал и представляя это, осознавая, в его груди что-то сжималось.
Но он не мог. Он не должен. Он не станет.
Ему бы не следовало садится с ней рядом на завтраке, как он поступил этим утром. Ноги будто сами понесли его, отрубая весь здравый смвсл, опускаясь рядом с девушкой на скамью, не специально касаясь ее коленей своими, но тут же их убирая. Теодор, как известно, любит поспать и никогда не является в Большой зал так рано. Драко не хотел бы сказать, что воспользовался моментом в отсутствие друга, но, когда на блондина не смотрели эти пристальные изучающие изумрудные глаза, он чувствовал себя рядом с Гермионой слегка свободнее. Как будто и не было ничего. Пусть в каждом взгляде на нее в виски и сердце гулко отстукивало б ы л о.
- Доброго утра, Гермиона, - время не то, чтобы лечит, но постепенно все раскладывается по полочкам само собой. Яркие эмоции утихают, сменяя себя на другие, более сознательные и глубокие. Даже если в какой-то момент тебе кажется, что это обрыв, то, идя вдоль пропасти, рано или поздно находишь шаткий подвесной мост. Все наладится, так он называется. - Мне кажется на этой неделе я провел за учебниками целую вечность. Голова от них уже кругом, а чертов зачет уже завтра. - Драко постарался сегодня выспаться, лег, кажется, только часы пробили десять вечера. Он понимал, что последний день перед сдачей зачета самый нервный, возможно этой ночью и вовсе не получится уснуть. Теодора, к слову, в это время не было в комнате. Зато утром крепко спящий друг обозначал свое присутствие сладким сопением. - В такие моменты я начинаю жалеть, что согласился вернуться. Я еле пережил СОВ, кажется, будто это было вчера. И теперь, не успели мы вернуться, потребовалась какая-то дополнительная... что это вообще? Типа подготовка к ЖАБА? Чтобы понять, насколько мы готовы? - ничего необычного, вполне стандартный, самый нормальных из всех нормальных разговоров. Драко сидел рядом с Гермионой, но старался на нее не смотреть, уставившись в утреннюю газету, крепко сжимая в руке кружку с горячим кофе. В голове возникла мысль о том, что только он сам делает происходящее ненормальным. Ему становится неловко, как будто Гермиона сейчас встанет со своего места, посмотрит на него как на ненормального и скажет, Драко, ты болен? Какого черта ты вообще со мной говоришь, неужели не ясно, что я не хочу тебя видеть? И вряд ли когда-либо вообще захочу. Не приближайся и забудь мое имя, чертов ты извращенец.
Малфой сделал над собой усилия, кое-как справляясь с тем, что эти выводы покоятся исключительно в его голове и нет никакой гарантии, что Грейнджер думает как раз об этом. Он повернул голову, пытаясь найти в лице девушки хоть каплю неприязни к себе но, встречаясь с ее шоколадным взглядом, Драко этого не нашел. Он не увидел ни намека на то, что Гермиона желает, чтобы он ушел. Их глаза встретились, так странно и непривычно, после почти недели отсутствия в жизни друг друга. Сердце слизеринца бешено застучало, он сжал кружку в пальцах сильнее и сглотнул, вынуждая себя не смотреть на ее губы. Не вспоминать их вкус, уже ему знакомый.
Малфой краем глаза заметил движение, не быстрое, но походка ему была отлично знакома. Ему бы встать сейчас, отодвинуться от Гермионы чуть дальше, отвернуться от нее, как он делал это все последние дни. Но пора было заканчивать, уже хватит. Драко с улыбкой кивнул Теодору. Нотт как будто что-то почувствовал, ей богу. Может Драко показалось, что он видел странное беспокойство в глазах друга, когда тот увидел свою девушку в компании ее любовника? Или как Малфою себя называть? Даже если он был ее любовником всего на одну ночь и несколько несанкционированных поцелуев туда, куда друзья друг друга точно не целуют.